Есть лишь один путь решения этого конфликта – взаимопонимание и взаимная любовь.
Удачное отражение подобной ситуации – талантливый и очень добрый фильм режиссёра Энга Ли “Свадебный банкет”.
От всей души надеюсь, что восстановить взаимопонимание и наладить хорошие отношения родителей с их гомосексуальными детьми поможет и эта книга.
Надо признать, однако, что для предупреждения невротизации девиантных молодых людей обычно не достаточно даже самой полной гармонизации семейных отношений. Главная трудность в том, что они обречены на жизнь в условиях гетеросексуальной культуры и гетеросексистской морали. Уже одно это, даже при исключении грубых гомофобных нападок со стороны окружающих, серьёзно травмирует гомосексуалов. В качестве отдалённой аналогии прибегну к примеру с переживаниями левшей. Все инструменты, которыми им приходится пользоваться, рассчитаны на правшей и к ним приходится долго приноравливаться, действуя вслепую. Самые ловкие из левшей часто не могут повторить те движения и спортивные приёмы, которые без малейшего труда даются их менее одарённым соперникам – правшам. Так уж устроен их мозг! Порой это приводит их к замешательству и к развитию комплекса неполноценности. Что уж говорить о гомосексуалах, которые на каждом шагу убеждаются в том, что они отличаются от своих сверстников по параметрам, способным вызвать всеобщее осуждение!
Агрессивность гомофобов и грубая пропаганда гетеросексизма осложняют ситуацию ещё больше. Всё это приводит геев, с одной стороны, к интернализации ими гомофобных предубеждений, а с другой – к выработке утрированных приёмов гомосексуального поведения (к так называемому “хабальству”). Речь идёт, следовательно, о невротическом развитии индивидов, начиная с самого раннего возраста. К этому надо добавить воздействие невротических механизмов (в том числе, обусловленных взаимоотношениями с родителями обоих полов), которые формируют гомосексуальное поведение по законам, открытым психоанализом. Словом, порой гомосексуалу так же трудно избежать невротического развития, как “верблюду пройти сквозь игольное ушко”.
При некотором пессимизме подобной точки зрения, она вовсе не исключает возможности разрешения самых насущных психотерапевтических проблем, связанных с гомосексуальностью. Основной путь победы над неврозом – сотрудничество геев с благожелательно настроенным к ним сексологом и членство в клубе, в стенах которого можно общаться как с гомосексуалами, так и с гетеросексуальными представителями обоих полов. В этом плане они могут поучиться у транссексуалов.
Психотерапевтическая коррекция транссексуализма
Биологическая природа транссексуализма та же, что и у “ядерной” гомосексуальности. Речь идёт об издержках половой дифференцировки гипоталамических центров в ходе второго триместра зародышевого развития. Эту точку зрения разделяют далеко не все. Кое-кто из психиатров и сексологов склонен причислять транссексуализм к психическим аномалиям типа психопатий. Забавно читать в научных публикациях тирады, разоблачающие злой умысел, дурной характер и моральную ущербность, якобы изначально присущие транссексуалам. Так, Голанд с соавторами (2002) обличают “эгоцентризм, эпатаж, манерность, асоциальность поведения” своих пациентов-транссексуалов , вкупе с их “эмоциональной холодностью” и демонстративным стремлением мочиться так, как это делают люди, к полу которых, вопреки паспортным данным, они себя относят. Авторы не принимают во внимание биологические причины, лежащие в основе такого поведения. Уместно ещё раз напомнить о Джоне, ставшем экспериментальной моделью транссексуальности. Переделанный в Джоан, он, как помнит читатель, мочился в женском туалете стоя. Ничего не ведая о трагедии, случившейся с ним в возрасте 8 месяцев, он рьяно отстаивал свою принадлежность к мужчинам. Если бы Джон был скандалистом и склочником по своей природе, то почему же он так кардинально исправился, став вновь мужчиной и обзаведясь семьёй?
Эксперименты и клинические наблюдения свидетельствуют о том, что предпосылки для развития транссексуализма закладываются в ходе внутриутробного развития, причём гипоталамус зародыша формируется по типу, ещё более отличному от стандартного, чем при закладке “ядерной” гомосексуальности. Для уточнения скажем так: существует чётко выраженная градация той нестандартности дифференцировки гипоталамических центров зародыша, которая приведёт к развитию в будущем трансвестизма (девиации, при которой половое возбуждение наступает при переодевании в одежду противоположного пола), гомосексуальности и транссексуализма. При этом все три формы нетрадиционного полового поведения могут сочетаться друг с другом в различных комбинациях. Скажем, гомосексуальное поведение может обходиться без потребности в переодевании. Трансвестизм вполне допускает гетеросексуальность. Наконец, транссексуализм может сочетаться в разных вариантах с гомосексуальностью.
Чаще всего транссексуализм настолько доминирует в эмоционально-волевой сфере личности, что смена пола становится самоцелью, исключая порой самую возможность половой жизни. Этим-то и объясняется неразумное с точки зрения обычной логики поведение лиц, страдающих подобной девиацией (точнее, парафилией).
В самом деле, если бы смена пола давалась легко, то и говорить было бы не о чем. Но в реальности речь идёт о серии хирургических вмешательств, включая кастрацию, приводящих к крайне серьёзным гормональным нарушениям, к раннему старению и сокращению сроков жизни. Заместительная терапия половыми гормонами, проводимая после кастрации пациента (с чего начинается серия операций по смене пола), вовсе не равноценна природным колебаниям гормонального уровня, свойственным здоровому человеку. Гормональный профиль регулируется особо чуткими механизмами нейроэндокринной системы, обеспечивающими сиюминутные потребности организма. Ведь, как избыток, так и недостаток андрогенов приводят к грозным бедам: к возникновению раковых опухолей, атеросклерозу, инфаркту миокарда, гипертонии, к психическим расстройствам. Гормональное вмешательство порой доводит до гибели безукоризненно здоровых до этого людей. Кто же не знает о множестве спортсменов, погибших из-за приёма анаболических гормонов, родственных по своему действию и строению андрогенам?
К тому же, как свидетельствует статистика, результаты такой операции – ненадёжная лотерея. Хирургическое вмешательство нередко заканчивается отторжением пересаженных тканей, после чего пациент безответно требует, чтобы ему вернули то, что было у него ампутировано. И, наконец, для некоторых больных операция заканчивается и вовсе трагически – смертью.
Но главное, как показывают расспросы, у большинства пациентов после операции безвозвратно пропадает способность испытывать оргазм. Зато их часто мучают приливы, подобные тем, что наблюдаются у женщин в периоде климакса. Эти вегетативные кризы – прямое последствие кастрации.
Не слишком ли дорогой ценой достаётся смена пола?
Но тут мы сталкиваемся с особым феноменом. Чувство принадлежности к полу, не совпадающему с физическим и паспортным, бывает настолько сильным, что “ядерный” транссексуал идёт на всё, лишь бы удалить ненавистный ему половой член (если речь идёт о мужчине) или ампутировать грудные железы (если речь идёт о женщине).
Хирургическое вмешательство, на котором настаивает Саша (чья истории обсуждалась в первой главе) неизбежно. Остаётся лишь надеяться, что оно принесёт минимум бед и болезней.
Тем более ценно, если коррекция транссексуализма всё-таки удаётся без операции. Такое возможно благодаря тем различным сочетаниям транссексуальности, гомосексуальности и трансвестизма, о которых уже говорилось.
Практика показывает, что примерно в 10–15 % случаев пациентов удаётся убедить отказаться от калечащей операции.
Скажем, девушка обращается с просьбой о направлении её на операцию по смене пола. При расспросах выясняется, что у неё богатый гомосексуальный опыт. Она легко достигает оргазма, когда её более женственная подруга во время ласк возбуждает её клитор и груди. Стоит ли отказываться от возможности полноценного полового удовлетворения и лишаться природных эрогенных зон, которых после их удаления уже ничто не заменит? При решении этого вопроса (часто совместно с подругой) удаётся найти рациональный подход.