Собака вдруг подняла голову, обернулась к двери. Щёлкнула задвижка, на пороге возникла чья-то фигура.
— Двоюродные сёстры присматривают за малышами, — заявила Сабран. — А тётя кричит на бабушку. — Она поставила на пол какой-то мешок. — Вот, принесла тебе ещё зерна, дочь Лью.
— Хорошо.
Впервые за всё то время, что шли споры, они остались одни и могли спокойно говорить.
— Там из-за тебя просто свара началась, — заметила Сабран.
— Знаю.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
— Зато остальные хотят, чтобы я ушла.
Сабран запустила руку в мешок, достала горсть зерна и медленно высыпала его в отверстие в центре плоского камня.
— А он симпатичный, — заметила она.
Тилла покрепче сжала ручку жернова, потом положила сверху второй плоский камень и описала им полукруг над нижним.
— Кто?
— Да этот твой римлянин. Не такой длинноногий, как большинство из них.
— Нет, — согласилась Тилла и перестала вертеть ручку жернова.
Сабран поднесла руку к струйкам белой муки, что сыпались по краям камня, образуя маленькие конические кучки на ткани внизу.
Сабран собрала две пригоршни муки, высыпала в большую чашу.
— Так ты и правда его рабыня?
Камень завертелся снова.
— Он так считает.
— А в форт могла ходить?
— Да.
— Правда, что у них там есть житница?
— Житница? — недоумённо нахмурилась Тилла.
Сабран кивнула.
— Ну да. Говорят, что у них там есть огромный высокий дом, где они хранят зерно. Столько зерна, что на год хватит.
— Может, и есть. Они вообще любят строить большие дома.
— Представляешь, сколько семей можно было бы накормить! А они продолжают драть с нас налоги.
— Так поэтому твоя бабушка так сердита на Брайку?
— Семья её брата поступила плохо. Решила торговать с армией. И вот теперь одна из них спуталась с солдатом. И он станет отцом её детей. — Сабран умолкла и следила за тем, как крутится верхний камень жернова. — Говорят, что многие из них платят женщинам за то, чтобы те с ними спали.
— Это правда.
— Но зачем женщины делают это? Я бы никогда не согласилась!
— Ну, не скажи, — мрачно ответила Тилла. — Если бы ты знала, что тебя могут убить, может, и согласилась бы.
Камень продолжал вертеться. После паузы девушка пробормотала:
— Прости, не сердись. Все считают, что я сперва говорю, а думаю уже потом.
Тилла покачала головой.
— Я не сержусь. И потом, меня всегда защищает моя богиня. А медикус, он другой.
— Люди говорят, ты его женщина.
Камни заскрипели. Тилла подняла руку и стала сгибать и разгибать затёкшие пальцы.
— Люди говорят неправду.
Сабран полезла в мешок и вдруг захихикала.
— А ты умеешь хранить тайны?
— Конечно.
— Прежде чем отослать налог зерном, мы все по очереди плюём в него.
Тилла улыбнулась.
— Это им на счастье?
— Само собой. — Сабран снова сложила ладони лодочкой и насыпала зёрна в отверстие в жёрнове. — А ребята хотели ещё и нассать в это зерно, но бабушка сказала, что не надо, иначе римляне учуют запах. И увидят, что оно сырое. А если плюнуть, то ничего, можно размешать — и незаметно.
Глаза их встретились, девушки рассмеялись.
— Может, твой медикус даже ел зерно, в которое плевали, — заметила Сабран.
— Что ж, удачи ему, — сказала Тилла и завертела ручкой жернова ещё быстрее.
— Моя двоюродная сестра запросто может наложить на него проклятие, если ты, конечно, хочешь, — предложила Сабран.
— Твоя двоюродная сестра владеет магией слова?
У Тиллы не было намерения прибегать к помощи родственницы Сабран. Если уж понадобится наслать на кого-то проклятие, она прекрасно справится сама. К сожалению, энергично кивающая Сабран, видимо, не поняла, что Тилла отвергла предложение.
— Дней десять тому назад, — похвасталась Сабран, — моя двоюродная сестра сделала так, что целый отряд солдат попадал на землю.