Пустая ладонь повисла в воздухе.
У Приска задёргалась мышца щеки.
— Вы, видно, плохо осознаете реальное положение дел, Рус, — сказал он. — Подумайте об этом, впереди ночь. А прямо с утра всё и обсудим.
— Нечего нам обсуждать.
— Я управляющий госпиталем, или забыли? Прослужил в легионе пятнадцать лет. А вы всего лишь какой-то заезжий лекарь с сомнительной репутацией. Присвоение госпитального имущества, регулярные опоздания. И ещё шляетесь по разным заведениям, якшаетесь с женщинами лёгкого поведения. Так кому из нас поверят?
— Не знаю, — ответил Рус. — Там видно будет. Отдай мне яд, Тилла.
Мышцы протянутой руки уже начали ныть, а ладонь по-прежнему оставалась пустой.
Приск взглянул на Тиллу. Губы снова раздвинулись в волчьем оскале.
— Когда-нибудь видала рынок рабов, а, Тилла? Ряды тел, скованных цепью. Людей осматривают, как скот, а потом выставляют на торги. Кто даст больше. Конечно, он хочет, чтобы ты осталась жить. За тебя можно выручить хорошие деньги.
— Не слушай его, Тилла. Отдай мне жёлудь.
Рус не осмеливался даже взглянуть на неё. А про себя думал, что будет с ней, с Юлием, со всей остальной семьёй, если она не послушается? Но разве Тилла когда-нибудь слушалась хоть кого-то?..
— Она привязалась к вам, Рус, — сказал Приск. — И не хочет, чтобы вы продали её какому-то незнакомцу. Да она скорее умрёт! Вам пора понять, местные не боятся смерти. Именно поэтому у нас с ними столько хлопот. Они скорее уйдут в мир иной, нежели продолжат жить обесчещенными в этом.
— Наверное, в том есть смысл.
— Вот видишь, Тилла? Даже врач считает, что жить дальше обесчещенной — это позор. Всего одно движение — и ты свободна!
— Тилла! Прошу тебя! Доверься мне!..
— Мы с вами можем прийти к взаимопониманию, Рус. — У Приска снова начался тик. — Ради блага медицины!
Тут вдруг Рус почувствовал, как что-то коснулось его ладони. Что-то гладкое, выпуклое. Пальцы его сомкнулись.
— Это твой долг — поддержать меня, Рус! — вскричал Приск. — Они всего лишь рабы! Их жизнь ничего не значит!
Рус взял Тиллу за руку и помог подняться. А потом вдруг обернулся и увидел, что в руке Приска сверкает кухонный нож. Рус отпрянул, проклиная свою беспечность и нащупывая ножны. Но ножа в них не было.
И тут Тилла оттолкнула его и шагнула вперёд, вытянув здоровую руку. В ней был зажат нож Руса, запятнанный кровью роженицы.
— Берегись, Приск! — воскликнул Рус. Его, что называется, осенило. — Её племя всегда славилось воинами-левшами!
— Ах ты тварь! — взвизгнул Приск. — Я велю тебя арестовать, а потом продать! — Он махнул ножом в сторону Руса. — На документах его подпись!
— Да, вы можете это сделать, — сказал Рус и подошёл к запятнанной кровью постели. — Но не заставите меня молчать! — Он кинул жёлудь с ядом на покрывало, а потом двинулся к двери под защитой Тиллы. — Это вам есть над чем подумать сегодня ночью, Приск, — бросил он через плечо. — Не забудь затворить за собой дверь, ладно, Тилла?
ГЛАВА 77
Рус, сидящий у себя в комнате с плащом, накинутым на плечи, — ноги грела спящая на полу собака — потянулся за очередной табличкой с записями для «Краткого справочника». Раскрыл её и, щурясь, стал всматриваться в строки при свете лампы. Затем подышал на воск, чтобы разогреть его, и провёл уплощённым концом стило по странице, стирая всё, что написал за долгие мучительные часы.
На безопасном расстоянии от лампы были сложены таблички с окончательным планом «Справочника» и ещё пара табличек с заметками. Эти части труда он решил сохранить. Остальное — уничтожить: безжалостно и раз и навсегда. Теперь он понимал, что никогда не закончит «Справочник». Дело не только в усталости, хотя и она давала о себе знать — немало ночей пришлось отдежурить в госпитале, чтобы ублаготворить Валенса. Просто боги не наделили его даром концентрации, столь необходимой настоящему писателю. Настоящий писатель никогда не стал бы просиживать часами перед незавершённой работой, ища при этом ответы на не имеющие отношения к делу вопросы. К примеру, что произошло с его пропавшей служанкой, в безопасности ли она? Думает ли она о нём хотя бы время от времени? Узнает ли он, где она теперь и что с ней происходит? Он гадал, осталась бы она, если б он проявил больше настойчивости? И если б осталась, что бы было с ними дальше?
Рус взглянул на концы бечёвки, связывающей две таблички, потянул за один кончик и, хмурясь, увидел, что образовался узел. Обходился ведь он как-то без Тиллы, до того как она появилась. Обойдётся и теперь, после того как ушла. Когда-нибудь — ясно, что не скоро, не через тридцать дней, что он прожил без неё, — она превратится лишь в забавное воспоминание. Когда-нибудь он перестанет корить себя за то, что был таким дураком и предоставил ей выбор, в надежде, что она решит остаться. Возможно, со временем он вообще забудет о ней. Возможно, со временем он будет ходить по улицам Девы не мучимый человеческой трагедией, которая, как он знал теперь, всегда таилась за забавами и развлечениями легиона, где он служил.