Все нижеследующее вытекает из сути христианства. Такое христианство не заканчивается небесами, но вместе с небесами возвращается на землю. Оно действует на земле, но небесными силами.
Таково величайшее основополагающее изменение, происходящее ныне в христианстве. Многие движения, тщетно стремящиеся к обновлению, например социализм, лишь на этом пути обретут самое сокровенное религиозное обоснование и силу.
Великим образцом для этого христианства служит Сам Христос. И мы получим необходимое воспитание воли, если рассмотрим семь великих деяний, в которых Иоанново Евангелие описывает Его труд среди человечества. Так под надежнейшим водительством мы вступаем в сферу священной магии, каковой принадлежит будущее христианства.
Такая христианская магия кое–где обнаруживает себя уже сегодня, к примеру в виде «выздоровления с помощью молитвы», «целительства», «мысленного воздействия». Нам предстоит разобраться со всеми этими явлениями, поскольку они нередко основаны на заблуждениях, и попытаться в противовес этому изложить правильную точку зрения.
В конце рассказа о браке в Кане записано: «Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою, и уверовали в Него ученики Его» (Ин., 2: 11). Сегодня нет смысла попросту «верить» в это «чудо» как во внешнее библейское повествование. Как, по всей вероятности, совершилось это событие, как оно может стать понятно современному человеку в своей исторической реальности — обо всем этом самое существенное сказал Рудольф Штайнер в своих лекциях об Иоанновом Евангелии.
Эта история раскрывает, собственно говоря, суть всей земной деятельности Христа. Не следует думать, что в религиозных памятниках такие вот слова сказаны только в историческом смысле: «Так положил Иисус начало чудесам в
Кане Галилейской и явил славу Свою». Едва ли будет ошибкой понимать подобные указания как намек на сокровенные глубинные истины.
В чем был смысл земной деятельности Христа? Он принес небо на землю. Можно сказать и иначе: Он сделал небо землею. В давние времена людям рассказывали о небесах. Обещали им небеса после смерти. И в обыденном христианстве эта древняя разновидность веры до сих пор господствует почти повсеместно. Политические партии тоже сулили людям небо, но только некое материалистическое небо на земле. Христос избрал другой путь. Он сделал небо земным человеком, земною жизнью, земною деятельностью. Эти три выражения суть основа членения наших рассуждений о медитации: глаголы «Я есмь», ступени страстного пути, исцеления.
Невозможно сказать об этом короче и выразительнее, нежели рассказом о том, как Он претворил воду в вино.
В древности, говоря о воде, человек думал не только о купании и прогулках под парусом. Он воспринимал воду религиозно. Очищающая сила воды почиталась им как нечто божественное. В обряде крещения еще живет память о том, что человека погружают в очищающую стихию Откровения. Все очистительные предписания и заповеди омовения давних времен связаны с этим главным ощущением. Над человеком находился горний мир, который, посылая с небес воду, вновь и вновь погружал его в свои очищающие силы. Вместо купания давний человек думал о религиозном очищении, вместо лодочных прогулок — о переправе через поток после смерти или во время посвящения. Это последнее — переправа — составляло эзотерику древних религий, первое же — очищение — их экзотерику. Так древняя религиозность была неразрывно связана с водою. И если обратить внимание на жалкие остатки — но как‑никак остатки! — этого ощущения, еще оживающие в людях сегодня, когда они наслаждаются водой, купаясь и катаясь на лодке, то можно воочию увидеть разницу между нашими и древними временами.
Теперь посмотрим на шесть каменных водоносов, «стоявших по обычаю очищения Иудейского». Это стоит сама древность. Сама суть религии древних людей.
Но и вино человек минувших времен переживал религиозно. Несчетные культы можно понять только таким образом. Культ Диониса чувствовал в вине бога. Этот бог делал человека поземному крепким и по–земному веселым и, хотя лишал его тонкого чутья к духовному миру, которое издревле жило в нем, но взамен даровал радость от ощущения собственной личности. Чтобы стать жителем земли, человек пил вино. В виноградном соке вода с небес восприемлется земною силой лозы и действует как земное существо. Можно ли представить себе более прекрасный образ для того, чем был Христос и что Он намеревался совершить? В Нем горнее откровение воплотилось в земное бытие, земную жизнь, земную деятельность. Не случайно и для Своего земного богослужения, для причастия, для вечери, Христос использовал вино. Он Сам был этим вином. Вся прежняя религия была водою.
Итак, в этом повествовании перед нами образ самого человечества, собранного за одним столом. Но на этом столе чего‑то недостает. Приходит Христос и претворяет воду в вино.
Как может этот образ послужить воспитанию нашей воли?
Но это и есть решающее единение в воле с Христом — когда мы отваживаемся претворить небо, насколько оно внутренне нам доступно, в землю, распорядиться им как земной человек в земной жизни и в земной деятельности. Протестантизм, говоря о вере, мало заботится о «добром деле» и полагает, что все происходит само собой. Но «вера» в полном, библейском смысле слова означает — связать себя с Христом общим волением. «И уверовали в Него ученики Его». Не исполнение отдельных заповедей, но единение с Ним в самой основе воли — вот что самое главное. А основа Его воли откровенно выражена в первом великом деянии.
«Преобразуйте ум ваш, близится Царствие Небесное!» — так звучит провозвестие Христа. Преобразование ума как раз в том и состоит, чтобы воля исходила от неба, а не от земли, чтобы небо было желанно, но не для собственного блаженства, а для преображения земли.
Принципиальная ошибка даже у благонамеренных людей заключается в том, что они вовсе не почитают себя обязанными даровать свое «небо» всем людям. Они скрывают его или открывают избранным друзьям в редкие часы. Значит, они еще не христиане — в том смысле, что их воля еще не подобна воле Христовой. Воля Христова именно в том, чтобы все когда‑либо пережитое или полученное в горнем мире даровать другим людям. Можно чувствовать себя вором, если «удерживаешь для себя», «почитаешь хищением» (Фил., 2) то, что «дастся». В этом пункте господствующее среди людей настроение, чтобы стать истинно христианским, нуждается в великом преображении. И здесь поможет паша медитация.
Есть лишь два ограничения. Большая беда, если мы сей же час разболтаем то, что нам даровано. Сначала мы должны претворить это в себе и подождать, пока оно не воздействует на нас самих. Только тогда мы сможем принести это в дар. И к дарению не должно примешиваться ни малейшего самодовольства — только чистая воля к отдаче. Отвратительно, когда на божественном даре человечеству обнаруживаются следы тщеславия посредника. Это как белые одежды, запятнанные нечистыми руками. Пока для нас самих лучше молчать — следует молчать. Ведь и Христос иной раз говорил исцеленным: «Иди… никому не сказывай!» Так Он поступал не просто оттого, что хотел уберечься от преследований. Ведь говорил же Он другим исцеленным: «Иди и расскажи им!» Поняв, почему одним Он сказал так, а другим этак, мы поймем важную тайну воздействия. Не сказывать никому, пока ты сам еще непосредственно занят усвоением, и рассказать всем, когда уже усвоено. Пришедшее с неба должно возрасти на земле и уже потом прийти к людям — как вино. Все это мы можем обрисовать лишь эскизно, предоставив читателю самому продумывать и формировать свою жизнь во всех ее частностях на этой основе.