Трамвай счастья
Не знаю, как я оказался на той остановке. Вероятно, был выпивший, а, может, просто задумался и вышел из метро раньше, чем следовало. Остановка была трамвайная, на табличке был изображён номер моего маршрута. Ещё шесть человек ждали тот трамвай. Минут через двадцать ждать мне надоело, я начал вышагивать вдоль остановки и заметил, что рельсов нет. Я подумал, что их сняли и меняют, но, судя по укатанной земле, их здесь никогда и не было. И тут я увидел трамвай. Он, наподобие рязановского поезда, уходил в небо. Там, наверху, сияло несколько миллионов звёздочек, а трамвай был настолько тёмен и загадочен, что у меня в голове мгновенно возник образ «Летучего Голландца». Эта старая легенда, независимо от слушателя, неизменно вызывает либо лёгкую печаль, либо далёкое содрогание в сердце, либо какие–то древние воспоминания. Я оглянулся на тех, кто стоял сзади, и они тоже смотрели на уходящую тень. Вот сейчас он улетит, и мы останемся сзади, в тесной московской глуши, наедине со своими страхами и желаниями. Останемся за бортом светлой жизни, и не будет в нашем дальнейшем существовании уже никакой тайны. Будем жить, жить, жить, выживем весь отпущенный нам срок, а потом опять будем жить, пока не уживёмся в ничто. Может побежать, подпрыгнуть выше дома и ухватиться за поручень этого невиданного и живого трамвая? А если это просто красивая приманка, жирный червяк, заброшенный в наш гниющий пруд кем–то высшим от безделья? Что мы делаем с рыбами, которых не собираемся есть? Иногда выпускаем назад, вялых и полу заснувших, иногда в другой пруд — пусть живут там. Иногда просто смотрим в пустые рыбьи глаза и думаем, какие же они глупые, а рыбы бессмысленно дёргают хвостом. На трамвае разгорается пожар и он уносится в бесконечность, я уже целуюсь с девушкой стоящей рядом, такой же счастливой, как и я. Счастье коснулось нас своей неизученной бездной и унеслось. Настаёт очередь дождя и заката. Водяная лавина высыпается с небес, отражая в себе туманные фонари, и девушка умирает у меня на руках. Я встаю на колени и молюсь. Молюсь судьбе, воздуху, всему, во что верю и не верю. Вода всё скапливается вокруг меня, я уже по пояс в ней, уже по грудь.
Меня выловили аборигены. Они раздели меня, обмазали чем–то, посадили у костра и стали изгонять злых духов. Потом отнесли на ближайшую ферму, и меня выхаживала фермерская дочка. Она садилась мне на живот и обтирала потное лицо салфеткой, а я смотрел на неё и желал встретить красивого мужа, много–много добра и чтобы Патрик Рафтер выиграл Кубок Дэвиса…
Как я оказался в Австралии, выйдя у Павелецкого вокзала, навсегда останется для меня загадкой. Жена говорит, что я вступил в контакт с НЛО и должен написать об этом в «Московский комсомолец». А я ничего не помню. Только смутный сон про «Летучего Голландца» и улыбающееся лицо австралийской девушки. Но с тех пор не было депрессий, не было неврозов, не было тяжких метаний и психотерапевта — не было меня прежнего. Я уже знаю, что такое счастье, и я буду искать тот трамвай. А когда найду, плюхнусь на пустующее водительское кресло, попрощаюсь с Землёй и нажму на педаль газа изо всех сил. Закричу: «Здравствуй Вечность, я вернулся! Ты, наверное, соскучилась без меня!?» «Привет, любимый!» — услышу я ласковый голос, и откроюсь до самой мгновенной мысли, до самого ничтожного образа, когда–либо промелькнувших в моей душе.