Мы ищем новую форму материи. Первую человечество подчинило себе полностью, со второй, тонкой, научилось довольно грамотно оперировать. Изобрело кучу правил, добрых правил, демократических. «Тонкую материю нельзя отпустить на свободный путь, пока она не накопит достаточный потенциал». Гуманно? Гуманно. Но это опять же диктатура! (Уже и слово–то это забыли.) Опять жестокость, опять насилие! Диктатура добра, гуманизма и человечности. Человечество всю свою историю стремится к свободе и всю свою историю отдаляет и подавляет её этим своим стремлением. «Иногда приходится делать больно, чтобы потом было хорошо!» «Да, друг, ты сам этого не понимаешь, но наукой доказано, что перед душой с большим потенциалом открываются невероятные возможности, а душа с малым потенциалом может просто погибнуть, раствориться. Мы хотим нам всем только добра!»
Вернулся бы сейчас Ницше и мы бы ему показали! Вот он, Фридрих, твой сверхчеловек, всё как вы с Фейербахом хотели! Серая масса исчезла, нет больше быдла, нет незаметных! Каждый себя реализует в полной мере, никто не зависит от вживляемых человечеством в разум своих потомков со времён пещерного человека моральных принципов и ценностей, нет больше естественных человеческих зависимостей! Есть только зависимость от демократического закона.
А закон настолько демократичен, что позволяет даже убивать. В каждом человеческом поселении стоят безумно дорогие энергетические ловушки, и ты ещё будешь резать на кусочки его тело, а этот человек уже подойдёт к тебе сзади в новом теле и спросит: «Ну что, стало легче? Штраф с тебя теперь сдерут…» И смерти больше нет. Всю жизнь человечество хотело уничтожить смерть, и как же глупо оно было в своих желаниях! Больше не осталось никакой тайны, никакой надежды. Мы боролись с неизвестностью, и мы почти победили её. Победили, когда стали сильные, духом и техникой. Но не в победе ли наше поражение? Ведь «только слабое и гибкое может побеждать»…
Вот так я размышляю последние два дня. Размышляю и думаю, может всё–таки переспать с кем–нибудь из членов экипажа? Теперь нет толстых, нет носатых, а когда я начинал жить, две тысячи лет назад, ещё были, и это было прекрасно. Сейчас многие вообще не занимаются сексом. Они говорят, что не любят его из–за запаха и грязи, но я прекрасно их понимаю: кому нужен секс без любви? А любовь — зависимость, психическая зависимость, патология: это доказано ещё в двадцать первом веке. И, превращаясь в сверхчеловека, человек потерял любовь, потерял самое ценное, что у него было, потерял в последнюю очередь.
Как мало изменилось за последние тысячелетия! Мы совершенствуем наши механизмы, мы ищем третью форму, мы делаем мир прекрасным, мы взращиваем наши души! Мы все творцы и механизмы для самоактуализации, и мы несчастнее самого последнего алкаша из двадцатого века! Нет больше мелкого, не великого, нет больше зла, только холод и холода. О таком будущем ты мечтал, Фридрих Ницше?
Физиономия перекошенная, глаз дёргается, нос синий. Вот такой я доктор! Когда я последний раз был дома? В четверг, кажется. Или в понедельник? А сегодня у нас что? На хрена я так вчера нажрался? Надо поправиться. Где она, моя любимая, «Смирновская»? Осталось там что–нибудь? Осталось. Кого я вчера топтал? Блин, Зинку что ли? Вот уж уродина, так уродина! Без водки у меня на неё бы точно не встал. Ага, а вот и соседи мои полезли! Здравствуйте, родные, я ваш Бог! Бог из четвёртого отделения, доктор Р. Носов! Давить вас, тварей, давить нещадно! Чёрных, рыжих, усатых, уродливых! Как людей! Всех бы раздавил, сволочей! Оставил бы только баб, самых тупых и красивых. И своих пациентов. Ума у меня и у самого много! Мне нужен секс, разнообразный, частый, но не садистский. И мне нужна власть! Власть над мутантами, над продвинутыми мутантами, вроде нашего Антоши. Мутанты будут делиться со мной своим знанием, а я буду их организовывать. Мутантам тоже нужен организатор. А всех остальных — торгашей, алкашей, рабочее быдло и их быдлят, политиков–сифилитиков — всех придавить! Каблуком! Вот так!