Сбросив звонок, я набрал еще один номер и всего через три гудка уже дождался ответа.
— Да, Серый?
— Дамир, после работы жду в «стекляшке», срочный разговор.
— Насколько срочный?
— Крайней степени.
И прервал связь, не дожидаясь ответной реплики. Он меня в это дерьмо втянул, так что пусть и сам хоть немного понервничает до того момента, когда я ему все объясню.
Самой «стекляшки», в которой я назначил встречу, уже лет десять как нет. Так что даже если наш разговор кто-то и слушал, то вряд ли он поймет, о каком месте шла речь. А говорил я о когда-то простой кафешке, которую мы с Галиуллиным периодически посещали еще в девяностых. Удобное расположение, сытное и доступное по цене меню делали это место для нас одним из самых лучших вариантов, чтобы посидеть, покумекать да обсудить дальнейшие действия.
Обозвали мы ее так между собой из-за сплошь стеклянных витрин во всю стену, на самом же деле на вывеске заведения значилось совершенно иное название, которое я и припомнить-то не могу уже. Однако после дефолта оно быстро закрылось. Вместо кафе там открылась чебуречная, а затем, лет через пять, раскрутившийся владелец организовал в том же помещении кальянную. Кальянная со временем перепрофилировалась в антикафе, а еще несколько лет спустя там пытались открыть какой-то быстропит. Последний же раз, когда я проезжал мимо, там уже был какой-то лаундж-бар, что бы это ни значило.
Близился вечер, и уплотняющиеся пробки из автомобилей спешащих по своим уютным гнездышкам москвичей грозили закупорить дороги вообще намертво. Но, даже несмотря на сгущающиеся заторы, я успел прибыть гораздо раньше Галиуллина, хоть ему до «стекляшки» было почти в два раза ближе.
Расположившись в заведении, которое теперь стало ирландским пабом, я заказал себе стакан «колы», чтобы немного скрасить ожидание. Но не успел допить и до половины, как в дверях показался знакомый силуэт.
Окинув взглядом зал, Дамир безошибочно вычленил из десятка других оккупированный мною столик и, особо не мешкая, сразу двинул ко мне.
— Опять гадость свою хлещешь? — Кивнул он на мой стакан с «колой», поджав губы, будто я пил человеческую кровь, а не популярную газировку.
— Не гадость, а напиток богов! — парировал я, прикладываясь к прохладному стеклу стакана, прикрывая в удовольствии глаза.
— Блин, Секирин, я просто поражаюсь, как ты умудряешься несметными литрами эту отраву поглощать, а выглядеть при этом как с обложки спортивного журнала. Признайся, ты на анаболиках сидишь?
— Завидуй молча.
— Ха, значит, все-таки сидишь! — Победно ухмыльнулся майор, будто раскрыл самое важное дело в своей жизни.
— Дамир, сейчас есть разговор поважнее. Ты мне лучше объясни, почему мне звонит ФСБ и спрашивает про Свиридова?
Все приподнятое настроение Галиуллина испарилось, как плевок в раскаленной пустыне. Его эмоции, если так можно выразиться, обрели опасную остроту и угловатость. Испуская волны настороженности и опаски, он переспросил:
— Что? ФСБ?! Серж, ты шутишь надо мной?
Вместо ответа я прямо взглянул ему в глаза.
Не выдержав прямого противостояния и спрятав взгляд где-то в области столешницы, Дамир потер шею.
— Да-а… вижу, что не шутишь. Тут, знаешь ли, какое дело… тот убитый, который Свиридов, он был не просто…
— Он был заместителем председателя Следственного комитета, — перебил я полицейского, — мне это известно. Давай ближе к делу.
— Что?! — Галиуллин вытаращил на меня удивленные глаза. — Знаешь?! Откуд… ТВОЮ МАТЬ! — На наш столик осуждающе оглянулось несколько посетителей. Дамир немного смутился и продолжил уже гораздо тише: — Секирин, какого хрена?! Я же тебя предупреждал, не спрашивай лишнего! Что ты еще узнал?
— Успокойся, Галиуллин, — ответил я ему в тон, — ты понятия не имеешь, что такое разговор с трупом, и не тебе меня попрекать в этом, ясно?!
Немного посверлив меня взглядом, Дамир все же отступил. И где-то глубоко внутри даже испытал легкое чувство вины.
— Ладно, извини. В конце концов, это ведь с самого начала было моей идеей. Но серьезно, Серега, ты что-нибудь еще узнал, помимо согласованных вопросов?
Глядя на столь сильно нервничающего майора, мне, с одной стороны, хотелось его подколоть и посмеяться, а с другой — я таким взволнованным его никогда еще не видел. А это для меня серьезность ситуации демонстрировало куда как наглядно.
— Расслабься, конспиратор. Свиридов просто оказался очень общительным и свою должность назвал мне первым делом. Я честно не стремился специально это выведать. И, поверь, мне хватило ума осознать все риски почти сразу. Более того, дружище, — это слово я сказал с таким нажимом, что на Дамира стало просто жалко смотреть, настолько он сник, — если б ты мне сказал об этом сразу же, то я не стал бы даже участия принимать в твоей затее.