А облаченные в костюм мощи все продолжали ораторствовать.
— И когда машина моего клиента остановилась, сзади раздалось без преувеличения истеричное бибиканье. Это, как вы понимаете, уважаемые господа, обвиняемый спешил по своим архиважным делам. И не успел даже смолкнуть звук сигнала его дорогого спорткара, как…
— Ваша честь, заявляю протест, — впервые с начала заседания голос подал Петренко. — Стоимость автомобиля моего подзащитного никоим образом не относится к рассматриваемому делу, и в данном контексте выглядит попыткой манипуляции, призванной обрисовать его образ как негативный.
— Поддерживаю защиту, — судья важно кивнула, разрешая Санычу сесть, — сторона обвинения, поменьше эмоций в своем выступлении. Продолжайте.
— Конечно, ваша честь! Прошу прощения… так вот! Обвиняемый, не дав даже времени среагировать, выскочил из своего спорткара…
Неугомонный представитель Бориса не смог молча проглотить замечание, поэтому просто убрал из своей речи слово «дорогой», особо выделив голосом «спорткар», подразумевая, что такой автомобиль не может дешево стоить. Все-таки дурак он, хоть и очки напялил. Даже я, бесконечно далекий от судебных заседаний человек, и то понял, что судье этот выпад очень не понравился. Особенно после сделанного секунду назад замечания. И хоть законом предписывается судьям быть беспристрастными, но все мы люди, и каждый понимает, что ни о какой объективности и справедливости не может идти речь, когда в дело вмешивается даже толика эмоций. Судя по донесшейся от моего адвоката волны снисходительного веселья, он размышлял схожим образом.
— …выскочил из своего спорткара и начал ломиться в автомобиль к потерпевшим, выкрикивая страшные ругательства и угрозы.
Выдержав очередную мхатовскую паузу, выступающий сделал небольшой глоток из пластиковой бутылки с минералкой и продолжил:
— А когда мой клиент вышел из автомобиля, пытаясь словами успокоить разбушевавшегося автохама, подсудимый выхватил травматический пистолет и произвел в него выстрел. Причем, уважаемый суд, стрелял он совершенно не целясь, рискуя нанести повреждения в опасные области, попадание в которые запрещено самими основами применения огнестрельного оружия ограниченного поражения, тем самым ставя под угрозу не только здоровье, но и жизнь Бориса Дерзюка.
По залу пронеслась волна шепотков, которую быстро прервал стук судейского молотка. Да, что ни говори, а речь подготовил этот хлыщ эмоциональную. Видимо, где-то глубоко внутри этого тщедушного очкарика чахнет драматург.
— После того, как подсудимый произвел первый выстрел, пострадавший Борис Дерзюк упал на землю, не делая попыток подняться или каким-либо другим способом демонстрировать желание развивать конфликт. Но господину Сергею Секирину этого было недостаточно! Прежде чем успели выйти из машины и броситься на защиту своему товарищу остальные пассажиры, он намеренно прицелился в лицо Бориса и произвел второй выстрел!
Тут уже зал зашумел куда сильнее, чем в прошлый раз. Даже я, признаться, подофигел от такого наглого пиз… кхм… неправдивого изложения. От недостойных выкриков с места меня удерживал только довольный Саныч и, пожалуй, строгий взгляд судьи. Вся эта лживая речь с самого начала вызывала у меня только невероятное желание попросту сломать очки говорившего. Сломать, естественно, не снимая с лица. Но я же не враг себе, чтобы допускать подобный перформанс в зале суда, вот и приходится слушать и терпеть.
Судья стукнула пару раз молотком, а когда это не помогло, повысила голос:
— Тишина! Граждане, соблюдайте тишину! Иначе дальше заседание пойдет за закрытыми дверьми!
Угроза возымела действие, все притихли, даже журналисты на некоторое время перестали щелкать затворами фотоаппаратов. А очкарик, довольный реакцией толпы, продолжал вещать:
— К счастью, пострадавший успел закрыть лицо руками, поэтому попадание пришлось в тыльную сторону ладони правой руки. И потом, когда пассажиры вышли из автомобиля для защиты пострадавшего товарища, подсудимый открыл огонь и по ним тоже. Затем, не удовлетворившись причиненным ущербом, он нанес Борису Дерзюку несколько ударов по лицу, причиняя тому физические страдания и телесные повреждения в виде нескольких синяков, гематом и рассечений. К сожалению, видеокамер, направленных на тот участок парковки, у спортивного заведения нет, поэтому весь этот вопиющий беспредел не попал на запись. Но к делу приобщены медицинские заключения всех четверых пострадавших, а также их свидетельские показания. У меня всё, ваша честь.