— Знаю, Серега, знаю! Будь на твоем месте кто-либо другой, я бы вообще не рискнул под это дело вписываться. Ты просто не представляешь себе, интересы каких людей затронуты в этом деле. Вся эта затея организована сугубо под мою ответственность, и если хоть что-то пойдет не так, хоть вот настолько, — он показал мне микроскопический зазор между пальцев, — то первой оторвут именно мою башку. Вот такой здесь расклад, без всяких прикрас…
Переваривая услышанное, я мысленно выругался. Нет, ну нельзя же так! Это как подойти к человеку и сказать: «Не думай о белой обезьяне!» И первое, что этот гипотетический человек сделает, это обязательно о ней подумает. Так что теперь работать нужно будет втройне осторожно, чтобы и правда не зацепить ничего лишнего у покойника. Истинность изречения «Во многих знаниях многие печали» я успел познать на себе уже неисчислимое количество раз, так что наступать на эти грабли я больше не намерен. И я ведь профессионал, мать твою за ногу! Я же все смогу! Наверное…
— Общаться с мертвыми — это тебе не в Гугле запрос вбить, — проворчал я больше для успокоения Галиуллина, припоминая одно из своих выдуманных правил. — Не факт, что он и на эти твои вопросы захочет отвечать.
Конечно же, я безбожно лукавил. Нет у мертвеца ничего такого, что бы он сумел от меня скрыть. По крайней мере, мне пока такие уникумы еще не попадались. Но знать об этом, конечно же, не положено ни единой живой душе. Пусть лучше все будут убеждены, что я не могу получить любую, какую только захочу, информацию от покойника. Так всем будет спокойней жить, а мне так в первую очередь.
Подойдя к трупу, я откинул простыню с его головы. Под тканью оказался мужчина приблизительно пятидесяти лет. Утонченные черты лица, которые не смогла испортить даже смерть, аккуратная испанская бородка, волевой подбородок, широкая мужественная челюсть. Его темные волосы слегка посеребрила седина, делая образ покойного каким-то по-отечески располагающим. Подсознательно же к нему хотелось относиться со всем возможным уважением и пиететом, как к мудрому наставнику, который знает ответы на большинство жизненных вопросов, или что-то вроде того. Весь внешний вид мертвеца не просто намекал, а прямо кричал о его высоком положении при жизни, и принять его за рядового клерка не получалось даже в таком виде — распластанном голышом на холодной каталке.
Без тени брезгливости положив ладонь покойнику на лицо, я попросил Дамира выйти, а сам начал осторожно накачивать тело покойного Силой.
Я выпустил ее уже достаточное количество, когда краем глаза увидел, как в дверном проеме нарисовался силуэт еще одного полицейского.
— Опа, Галиуллин! А чё тута происходит? Почему посторонние на объекте?
Пожилой усатый мужчина в новехоньком кителе по-свойски вошел в секционную, заложив руки за спину. Он всем своим видом демонстрировал главенствующее положение, а заодно эдакий хозяйский настрой кого-нибудь как следует пропесочить.
— Товарищ полковник, — Дамир смерил раздраженным взглядом преградившего ему выход коллегу, — не мешайте, пожалуйста! Все, что «тута» происходит, согласовано с генерал-майором Суховым, и посторонний здесь по его личному распоряжению. Еще вопросы?
О как. Сухов, говоришь? А я-то услышал, что это сугубо под твою ответственность организовано. Как же так, Дамир?
Услышав фамилию начальника всего и вся в этом, и не только этом, здании, усач быстро потерял весь задор, но не любопытство.
— А-а-а, ну если Сухов согласовал, тогда ладно. А этот, — кивок в мою сторону, — чё делать-то собрался? Это же колдун с телевидения, да?
Майор не успел ответить, потому что я, отвлекшись на их разговор, почувствовал, как упустил критически много энергии. Само по себе это не несло никаких необратимых последствий ни для меня, ни для трупа, но если прямо сейчас, при посторонних, здесь вскочит оживший мертвец… то это будет даже не катастрофа, это будет полный пушистый зверек с севера. Всему моему тщательно выстроенному и прилизанному со всех сторон амплуа медиума придет каюк. Да и мне, пожалуй, тоже. Черт, да я даже не уверен, что Дамир, которого я знаю двадцать с лишком лет, сумел бы понять и принять тот факт, что я могу поднимать мертвых, что уж говорить об этом столь неудачно забредшем полковнике?! И пойдет эта присказка передаваться из уст в уста, пока не дойдет до нужных (вернее будет сказать, ненужных) людей. А потом… головой готов поручиться, что на этой планете нет ни единой страны, чье правительство сможет лояльно отнестись к тому, кто способен заставить восставать мертвецов. Вскройся этот факт, и мне до конца моих дней будет уготована участь либо подопытного кролика, либо вечного раба, либо и того и другого одновременно. А то и вовсе на вилы поднимут, как в Средние века.