Чтобы скрыть свое состояние, я поглубже натянул капюшон олимпийки на лицо, закрывая глаза настолько, чтоб видеть одну только землю и шагающие впереди меня начищенные ботинки Стрельцова. Он, кстати, после моей небольшой вспышки больше не пытался отпускать никаких комментариев в мой адрес, вообще всячески делал вид, что меня тут нет.
Наконец, спустя десяток минут (интересно, сколько стоит земля на кладбище так близко от центрального входа?) мы подошли к двухметровой черной гранитной стеле, которая стояла на специальном плоском постаменте, что уберегал памятник от последствий оседания земли. На этой стеле было выгравировано изображение красивой женщины, стоящей в полный рост на фоне Петергофа. А может, и Эрмитажа, мне в Питере бывать не приходилось, так что я не совсем ориентируюсь в тамошних достопримечательностях. Женщина кокетливо улыбалась, держа в руках маленький клатч, а под гравировкой скромно значились имя и годы жизни. Всю же остальную поверхность памятника занимала длинная эпитафия, расписанная витиеватым курсивом с настолько затейливыми вензелями, что их даже читать было трудно.
Попросив отойти всех на пару метров, я присел прямо над могилой, опуская руку на землю, но заметив, что Стрельцов даже не подумал шевелиться, повернулся к нему.
— Я что, неясно выразился?
Тот в ответ только фыркнул.
— Я буду стоять там, где посчитаю нужным.
Эх, я бы и рад был махнуть на упрямого козла рукой, оставив его стоять там, где ему приспичило, но не мог. Такой расклад меня не устраивал не из-за природной вредности, а потому что во время пробуждения мертвых случается разное. Сила вообще с трудом проходит сквозь преграды, так что на то, чтобы направить достаточное ее количество через двухметровый слой земли, потребуется очень много усилий. При таких условиях контролировать ее напор совсем непросто, и для собственной безопасности в этот момент лучше никому со мной рядом не находиться. Особенно после того, как вырос мой внутренний запас энергии.
А кроме того, из-за сложностей с контролем Силы нередко получалось и так, что я выпускал ее слишком много. И из-за излишков энергии мертвые начинали царапать свои крышки гроба с такой силой, что звуки доносились даже до поверхности. Как вы понимаете, мне совсем не нужно, чтобы кто-то стоял в этот момент рядом и слышал всю эту мертвецкую возню.
— Нет, ты отойдешь на два метра, — твердо посмотрел я ему в глаза, с трудом подавляя желание плеснуть ему в лицо облаком черного тумана, чтобы он вообще испарился, убегая в страхе, — или я просто развернусь и уйду отсюда.
Стрельцов сверкнул гневным взглядом, но снова не сдвинулся с места.
— Папа, — подключилась Вика, осторожно беря его за руку, — пожалуйста…
Полыхнув целым спектром эмоций от упрямства до раздражения, он все-таки отошел вместе с дочерью и встал чуть позади нее, обняв за плечи. А я успел уловить во время этого перепада эмоций тот короткий миг, когда внутри Стрельцова промелькнуло глубоко запрятанное горе и мрачное сожаление. Надо же, даже не думал, что этот человек способен на такие чувства. Тот, кто готов отдать свою дочь ради каких-то… ладно, не нужно об этом сейчас вспоминать, только настрой собью себе весь.
Когда место для работы освободилось, я продолжил. Выпуская Силу, я не мог не отметить, что манипуляции с ней мне давались куда легче, чем раньше. И ее поток был более стабильным и не таким прерывистым, да даже ощущалась она иначе. Да она даже сквозь почву проходила гораздо легче, нежели раньше. Вот только…
— Это что, какая-то шутка? — Я поднялся, отряхивая ладони от налипшей земли, и вперил угрюмый взгляд в Викторию, требуя объяснений.
— Что? В смысле? Ты о чем? — Она искренне недоумевала, о чем я говорю, тогда я перевел взгляд на Стрельцова, и я понял, что она не в курсе.
— Может, тогда ты, Михаил, хочешь мне что-то рассказать?
— Ты мне «потыкай» еще тут! — возмутился олигарх. — Какого хрена ты вообще здесь устроил? Ты работать будешь или как?!
Несмотря на все свое отношение ко мне, сомнений в моих способностях Михаил не выказывал. В его окружении достаточно людей, кто пользовался моими услугами и отзывался именно как о настоящем медиуме, а не шарлатане. А слова на ветер на таком высоком уровне мало кто бросает. По крайней мере, не по подобному поводу. Но, как и его дочь, Стрельцов тоже не понимал, о чем я говорю.
— Что ж, — я отошел от могилы к ожидавшим меня людям, — я не хотел бы никого из здесь присутствующих шокировать, но ТАМ, — указал пальцем себе за спину, — никто не похоронен.