Теперь я мог прекрасно видеть, как безымянный стрелок, продырявивший мне брюхо, замер, держась за щеку. Под его пальцами проступала кровь, которая рубиновыми каплями плавно летела к земле. Пистолет его больше не был направлен в мою сторону, а смотрел куда-то дулом в землю. Преследователь сейчас был куда больше озадачен своим ранением, чем мной, поэтому я попытался воспользоваться этим, чтобы не получить еще один свинцовый гостинец.
Не раздумывая долго, я вскинул револьвер и тщательно прицелился. Для меня, находящегося под ускорением, противник казался замершим, подобно манекену, а моя рука с пистолетом перемещалась по воздуху так плавно и медленно, что промазать было просто невозможно даже такому скверному стрелку, как я.
«Taurus» медленно пошел вверх, выпуская сноп искр и дыма, а я проводил быстро удаляющийся кружок пули взглядом. Я попал не в лоб, куда целился, а чуть левее, в область над правым глазом. Все-таки в руках у меня лежал не заводской пистолет, а кустарно переделанный травмат, вообще не предназначенный для стрельбы боевыми патронами. Но преследователю хватило и этого. Рухнув как подкошенный, он исторг из себя огромное количество черного тумана, которое я жадно поглотил до последней капли.
Темнота снова начала сгущаться, становясь на контрасте почти непроглядной. Заныло нутро, словно мои кишки наматывали на миксер, скручивая все тело волнами невероятной слабости, от которой хотелось упасть и скорчиться, а в окружающий мир вернулись звуки.
С нескольких сторон зазвучали панические возгласы прохожих:
— Что это?!
— Стрельба! Бежим!
— Вызывай полицию!
— Что происходит?!
Только сейчас грохнула дверь подъезда, послышался топот двух пар ног и громкие переговоры на бегу.
— Где он?!
— Саня должен был его перехватить! Слышал стрельбу?!
— Стой, туда! Вон он!
Как они разглядели и узнали мой силуэт во мраке плохо освещенного переулка, оставалось для меня загадкой, но факт оставался фактом. Меня заметили и сейчас неслись ко мне с весьма недружелюбными намерениями. А я даже не мог шагу ступить, стоя словно парализованный, зажимая рукой кровоточащую рану, от которой распространялись болезненные волны.
Приблизившись ко мне на расстояние метров десяти, тот, что был вооружен, вскинул пистолет, собираясь покончить со мной прямо посреди улицы. Но ему не удалось осуществить задуманное, потому что я не стоял безропотно, словно бык на бойне, как это могло показаться им со стороны. Я усердно формировал плотные жгуты из Силы, закручивая их в тугие спирали. И когда наступил момент опасности, я просто высвободил их в сторону приближающейся парочки.
Два тела с минимальным интервалом обмякли на ходу и рухнули на асфальт. Один из нападавших развил такую скорость перед смертью, что его бездыханный труп по инерции совершил головокружительный кувырок, в котором он чуть ли не ударил себя пятками по затылку.
Их смерть дала мне достаточно сил для того, чтобы я сумел доковылять до своего первого застреленного преследователя и усесться сверху прямо на его труп. Я немного перевел дыхание, чувствуя, как все сильнее напитывается кровью олимпийка. Надо что-то делать, иначе я очень скоро стану здесь четвертым телом…
Немного поколебавшись, я направил часть собранной энергии в труп, на котором сидел. Пришлось подняться с него, чтобы дать моему новому зомби встать.
Мертвец посмотрел на меня своими глазами, которые были залиты кровью из пулевых отверстий на лице, отчего взгляд его казался совсем фантасмагоричным и нереальным. Я мысленно приказал поддержать меня, и тот, не имея сил сопротивляться моей воле, повиновался. Опираясь на плечо еще тепленького покойника, я прохромал к двум оставшимся телам и поднял их тоже. Одного из убитых я все-таки опознал. Это оказался тот самый бандит из подвала, которого покойный Вагон называл Чижом. Как бы даже не его острые чувства я ощутил при входе в квартиру, а то больно узнаваемые они были. Надо же, как тесна Москва…
В три пары рук покойники донесли меня до моей машины, загрузили на задние сиденья и запрыгнули следом. Автомобиль завелся и резко тронулся, унося нас прочь от места перестрелки. За руль я посадил Чижа, потому что сам был не в состоянии водить, а рядом его подельника.