— Проблемы? Ты мне?! — Я изобразил самую скептичную мину, на какую был только способен. Будто мне сейчас угрожал не двухметровый бугай, а новенькая девочка Алина с ресепшена. — Может, выйдем на ринг и проверим, кто и кому их сможет показать?
Ну вот, перчатка брошена. Теперь вряд ли у него получится отвертеться от спарринга со мной.
Вспышка гнева, которая полыхнула в эмоциях амбала, была яркой, словно взрыв атомной бомбы. Без шуток, я отчетливо почувствовал ее даже на таком расстоянии. Мне кажется, даже обычные люди, которые тренировались возле этого крикуна, сумели что-то ощутить.
Кстати, об обычных людях. Несмотря на то что контингент тут подобрался не из слабаков и каждый второй в этом зале имел разряды, а кто-то даже и титулы, во время нашего короткого разговора абсолютное большинство старательно делали вид, что ничего не замечают. И если на меня еще украдкой кидали какие-то с трудом поддающиеся трактовке взгляды, то в сторону здоровяка даже боялись посмотреть, чтобы лишний раз не провоцировать его на агрессию. Нашлось всего несколько человек, кто без стеснения и страха наблюдал за дальнейшим развитием событий, отложив свои занятия.
— Ты чё, мудила, попутал…
Не став дослушивать без сомнения оскорбительную фразу, я просто развернулся и зашагал к рингу, который Алмаз уже освободил по моей просьбе.
Для людей, подобных этому кабану, нет ничего оскорбительней, чем пренебрежение к их персоне. Им, привыкшим считать себя пупом земли, даже помыслить трудно, что кто-то может с ними обойтись столь непочтительно. Так что, даже не оборачиваясь, я ощущал полный жгучей злобы и ненависти взгляд, направленный мне между лопаток, но продолжал идти не оглядываясь. Уже нырнув под канаты и выйдя на ринг, я с вызовом посмотрел на своего потенциального спарринг-партнера, который несколько растерялся от моего маневра. Очевидно, что серьезного соперника во мне он не видел, поэтому не понимал, по какой такой причине я с упорством камикадзе рвусь с ним сразиться. Так что сейчас он не спешил идти вслед за мной, пытаясь понять, где здесь запрятан подвох.
— Ты что, струхнул, как до дела дошло? А как же обещанные проблемы? — подтолкнул я его к более решительным действиям, чем вызвал пару коротких смешков от посетителей.
Услышав чуть ли не обвинение в трусости, мужик так стремительно сорвался в мою сторону, что я уж решил, будто он кинется на меня сразу с ходу. Но тут на его пути, словно чертик из табакерки, бесстрашно возник Чехоев, демонстрируя, что он взял на себя функции рефери в этой схватке.
— Три раунда по три минуты, достаточно? — спросил он, на что я лишь безразлично пожал плечами, а бугай, поигрывая желваками, процедил: «Вполне!»
Клацнув кнопками таймера, Алмаз сделал два шага назад и махнул рукой.
Как только путь освободился, мой оппонент ломанулся ко мне со скоростью и напористостью бешеного носорога. Несмотря на все свои габариты, двигался он легко и быстро, заставляя меня выкладываться с самых первых секунд.
Заранее это не обговаривалось, но спарринг как-то сам собой пошел по правилам бокса.
Нырнув под джеб левой и уклонившись от последовавшего сразу за ним хука с правой, я нанес пару пробных ударов по локтям, прикрывающим корпус, проверяя противника на прочность. Ощущения были такие, будто я пытался пробить стену. Уж что-что, а защиту этот бугай держать умел. В ответ мне чуть не прилетел размашистый богатырский свинг, выполненный правой рукой, который мог бы мне не просто потушить свет, а, пожалуй, на полном серьезе отправить в кому. Экстренно разорвав дистанцию, я стал прикидывать, а смогу ли вообще пробить этого кабана? Защищаться здоровяк умел хорошо, и реакцию имел если не кошачью, то очень близко к этому. Так что подловить его без моих некромантских фокусов было бы полностью безнадежной затеей.
Мой соперник тем временем продолжал наступать. В отличие от той манеры, в какой он работал на снарядах, сейчас он твердо стоял на ногах, делая экономные подшаги, пытаясь загонять меня в угол. Я отвечал короткими контратаками, предпочитая уворачиваться от ответных ударов, и даже в мыслях не имея намерений принять хоть один из них на жесткий блок. Все-таки разница в весе у нас колоссальная, килограмм тридцать, если не сорок. Опрокинуть на канвас он меня сможет так же легко, как ребенок разрушит тычком пальца карточный домик, и не спасут меня никакие блоки. Это я понимал очень отчетливо.