ёл мужчина в белом халате, в компании высокого мускулистого санитара. Их лица показались Дэйву знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где он мог их увидеть. Здоровенный санитар стал рядом с дверью, приготовив электрошок, на всякий случай, а молодой врач сел на табурет рядом с кроватью и начал разговор: - Доброе утро, мистер Дженекс, как самочувствие? - Я не знаю, - с трудом тихо вымолвил писатель, как будто разучился разговаривать. Но потом он откашлялся, и голос к нему вернулся. - У меня странное ощущение: я не помню, как я сюда попал, и что здесь делаю. - Видимо, мой коллега вчера немного перестарался с лекарством, - доктор недовольно взглянул на санитара. - Но ничего, это скоро пройдёт. - И кто вы? Почему я связан? И почему так болит голова? - А ты меня не помнишь? Меня зовут Майкл Нортон, психиатр, пришёл сюда пару дней назад, на замену доктора Кадоваки. Ты ведь её помнишь? - но Дэйв продолжал рассматривать палату, и психиатр понял, что ему очень трудно вспоминать. - Ты помнишь, где ты, как сюда попал?.. - Я... да, я... сам сюда пришёл, - перебил его пациент. - Я пережил сильное эмоциональное потрясение, и пришёл в эту лечебницу, чтобы избавиться от негативных мыслей. Но почему я привязан к кровати? - Что ж, видимо, твоё потрясение было чересчур сильным. Тебя вчера мучили сильные кошмары, ты постоянно бредил, кричал, корчился от боли, хотя в твоей палате не было никого. Санитары пытались тебя успокоить, но всё было без толку - ты находился в каком-то трансе, и никого не замечал в реальности. Пришлось усыпить, ради твоей же безопасности, - Дэйв засмотрелся на потолок, пытаясь что-нибудь вспомнить, но ничего не приходило в голову. - Хоть я и перевёлся сюда недавно, но я видел твою медицинскую карту: за все три года, что ты здесь провёл, ты ещё ни разу не терял над собой контроль, всегда вёл себя адекватно, и добросовестно лечился. Но вчера тебя, действительно, как будто переклинило. Возможно, здешняя атмосфера всё же пагубно влияет на психику, - потом Майкл заглянул в свой блокнот, и, найдя в нём нужное слово, спросил своего собеседника: - И ещё в бреду ты постоянно повторял одно имя - Люсия. Кто это? Дэйв пытался вспомнить, ответ постоянно появлялся перед глазами, но он всё равно не знал, кто это и что ему снилось вчера. Закрыв глаза, он увидел лицо своей жены в огне, затем размытые образы, тёмные силуэты каких-то людей, быстро мелькающие события, но ничего конкретного. По этим слабым и неразборчивым видениям было невозможно разобрать, где воспоминания прошлого, а где плоды больной фантазии. Писатель так старался хоть что-нибудь уловить, что у него заболела голова. - Дэйв, ты в порядке? Всё ещё болит голова? - своим вопросом Нортон вернул его в реальность. - Я не могу ничего вспомнить... - Может, это и к лучшему. Если бы мы помнили все свои кошмары, то уже давно бы свихнулись. Порой, полезно просто забыть полученный негативный опыт, чтобы его место заполнилось чистыми и добрыми мыслями, - потом Нортон немного подумал и обратился к санитару. - Ну что ж, мне кажется, что наш друг сейчас в достаточно адекватном состоянии, и нет смысла больше удерживать его прикованным. Здоровяк понял просьбу своего начальника и развязал ремни на кровати. Освободив Дэйва, он помог ему сесть, и затем отошёл к двери. Пациент сидел на краю кровати и смотрел в пустоту, он казался потерянным и отрешённым. Видя, как Дэйву плохо, Майкл предложил: - Может, пройдёмся? Как давно ты ел что-нибудь? - этот вопрос поставил писателя в тупик, он не знал, что ответить, поэтому психиатр взял инициативу в свои руки. - Вставай, пойдём в столовую. Вот, проветришь голову, заполнишь желудок, а там глядишь - и полегчает. Никто не ожидал такого исхода, с непривычки Дэйв не хотел вставать, ожидая внезапного подвоха от врача, а санитар не хотел выпускать пациента, ведь до сегодняшнего дня никто так не поступал. И действительно, с чего бы новому психиатру устраивать здесь новые порядки и правила, и действовать по какой-то своей методике? И Майкл решил объяснить: - Дэйв, ты ведь пришёл сюда добровольно. Ты сам поставил себе диагноз, хотя все проведённые тесты выявили, что ты адекватен и без каких-либо отклонений. Я вообще не понимаю, по какому праву Кадоваки держала тебя здесь всё это время? Ведь тебя уже давно надо было выписать отсюда. После этого он снова попросил санитара открыть им двери и помочь выйти писателю. Тот сделал всё, как ему велели, вывел пациента из его палаты, и остался, чтобы навести марафет в комнате, а затем запереть её. А тем временем Нортон с Дженексом медленно прогуливались по коридору, мимо других палат. В каждой палате сидели пациенты со своими странностями. Сначала медиум прошёл мимо худого мужчины с длинными густыми волосами и бородой, который говорил с человечком, нарисованным на стене: «Тише, не кричи. Туман всё слышит, а Они слушают туман». По соседству с ним сидел темнокожий пациент и молился плетёной кукле. Дальше находилась молодая девушка в смирительной рубашке, которая постоянно плачет и жалуется на жизнь. Затем писатель прошёл мимо пожилой женщины, которая играла и рисовала, думая что ей шесть лет. Рядом сидела привлекательная брюнетка, и при виде доктора, она подбежала к двери и стала кричать: «Выпустите меня! Я - секретный агент! Нужно спасать людей от паранормальных явлений! А из-за вас мы все погибнем!». А в следующей палате лежала блондинка и крикнула соседке: «Тише! Я уснуть пытаюсь!». Дальше располагались девочка, говорящая с невидимой сестрой, и парень, который без умолку говорил о каких-то проклятых картинах, особняке и отеле. Пока психиатр провожал своего пациента по этому коридору, состояние Дэйва немного улучшилось, и он уже мог ходить. Он подходил к палатам и рассматривал их обитателей: в их лицах и поведении было что-то знакомое, но что? Писатель всматривался в каждого пациента, и перед глазами мелькали их образы в разных странных обстановках и ситуациях. Но что это: воспоминания прошлого, воспоминания об увиденных сновидениях, либо просто воображение, навеянное их рассказами? Майклу было жаль этих бедняг, и он решил поделиться своими мыслями с Дэйвом: - Знаешь, я здесь ещё совсем недавно, но уже догадываюсь, что Кадоваки всё это время с вами делала. Ведь видно, что они все больны, психически и морально подавлены, им нужна реабилитация, общение, возможность разобраться в себе и причинах своего состояния. Но бывший главврач просто пичкала их разными химикатами и наркотиками. В старых записях были даже упоминания о шоковой терапии и лоботомии. Представляешь, здесь до сих пор практикуют эти бесчеловечные средневековые методы! Но сейчас же время новых технологий, уже давно повсеместно внедряются рекреация, реабилитация общением, трудом, совмещённая деятельность больных и здоровых людей, и вместо мускулистых санитаров здесь должны быть умные и вежливые психологи. - Согласен, но при чём здесь я? - спросил Дженекс, разглядывая спящую блондинку и пытаясь вспомнить, почему она ему так до ужаса знакома. - Почему вы меня выпустили и сопровождаете, как важную особу? Или это такой новый метод лечения? - Не ищи подвоха, писатель. Ты ведь, действительно, особенный. Ты в здравом уме, абсолютно здоров, но всё равно раскаиваешься, и потому пришёл сюда. Послушай, ты не виноват в пропаже Люси. А эти кошмары и видения наверняка были искусственно навязаны препаратами и этой негативной атмосферой. Могу поспорить, что прошлый врач держал тебя здесь для исследования воздействия атмосферы сумасшествия на здоровую психику. Тебе исподтишка подсовывали лекарства и внушали разные невероятные идеи, а твоё бескрайнее воображение писателя послужило основой безумия, и в итоге - эксперимент удался. В течении последнего года тебе постоянно мерещились невозможные и потусторонние вещи, твоё сознание выпало из реальности. Пришлось ограничить твоё потребление лекарств, но, как и ожидалось, вчера из-за этого у тебя случилась сильнейшая ломка. - Хорошо, что никто не пострадал, - подумал вслух Дэйв, продолжая медленно идти по длинному коридору. - Но вы не ответили на мой вопрос. - Как я уже сказал, я в этой лечебнице всего несколько дней, но чтобы освоиться и радикально изменить технологию лечения и реабилитации, понадобятся месяцы. Твой случай пока самый простой, и я хочу попрактиковаться. Если получится в короткие сроки вернуть тебе любовь к жизни, значит и остальных возможно исцелить. И ты мне в этом поможешь, если расскажешь всё о здешних пациентах и о том, что ты здесь пережил. Собеседники уже почти прошли коридор, подошли к лестнице, как из последней палаты раздался звон цепи, грохот и приглушённое мычание. Писатель подошёл к двери и увидел через окошко ещё одну странную пациентку. Молодая женщина была закована в смирительную рубашку, прикована к коляске, руки и ноги были намертво связаны цепями, а рот закрывал кожаный намордник. Волосы были коротко пострижены, зелёные глаза светились от безумия. Дженекс засмотрелся в её глаза и перед ним снова показались непонятные картинки и образы, создавалось впечатление, будто он знает пациентку и тесно с ней связан. А девушка своим пронзительным взглядом гипнотизировала, и по складкам на щёках и морщинкам по бокам глаз было заметно, что она маниакально улыбается. Окончательно напугала Дэйва внезапная речь доктора: - Однако, есть случаи, которые не подлежат лечен