И отключился гад, я какое-то время ещё офигевши смотрела на мобильник, не веря в услышанное. И последнее слово за ним, да ещё какое! Ну как может один и тот же человек настолько сильно нравится и бесить одновременно! М-да, талант!
На следующий день Андрей Петрович предоставил нам фронт работ. Итак в восточном крыле усадьбы на втором этаже находилась мастерская, там нам и предстояло проводить большую часть времени. В наши обязанности входило: покрытие готовых отреставрированных и подсохших картин лаком, нанесение краски на картины подготовленные для нас предыдущими практикантами и снятие старого лака. Конвейер. Я прошлась по мастерской просторная, светлая с хорошей вентиляцией тут все было отлично. Но вот материалы с которыми предстояло работать … Нет слов, я не профессионал но здесь пахнет надувательством, такой лак пожелтеет уже через пару-тройку лет, и владельцу придется вновь обращаться в "Белый парк", продуманно однако. Краски тоже оставляли желать лучшего, есть более современные более свето- и атмосферостойкие, но агентство почему-то использует другие, видимо с той же целью, крепкого и долгого сотрудничества с господином Костровым. Семён тоже обратил внимание и со свойственной ему прямотой спросил у куратора:
— Почему именно эти краски? Не немецкие например? — и впился взглядом в лицо Андрея Петровича.
— Все материалы закуплены соответственно договорам и отвечают всем заявленным требованиям качества и безопасности. — да этот человек даже думает на-бюрократическом, я восхищённо вздохнула.
Неугомонное воображение тут же покинуло картину, Андрей Петрович сидит на кухне и дегустирует котлеты от любимой жены.
— Уважаемая Софья Ивановна, на какие нормативные акты и документы вы опирались в выборе соотношения доли мяса птицы и мяса говядины для производства тестируемого котлетного изделия? — спрашивает он сухо.
И смущенная Софья комкая передник лепечет в ответ:
— Так Андрюша, ты же свиные котлетки любишь вот я и решила…, — поднимает глаза и замолкает от строгого протокольного взгляда.
В реальности тем временем, Семён продолжал брать на себя чужую роль, а именно подсиживать Костика в добывании информации и раздражении окружающих.
— А лак, вы в курсе его «долговечности», или все потемнения потом повесят на криворуких студентов-практикантов, м-мм? Про грунт я вообще молчу.
— Семён, если не ошибаюсь? — глаза куратора зло прищурились, — вам нужна отметка о прохождении практики? Печати и подписи, верно? И вашим коллегам? — насмешливый и пренебрежительный кивок в нас с Константином, — Так? Я спрашиваю, так нужна?
— Нужна! — буркнул Сёма. Мы с Костей стояли оторопевшие и растерянные, от такого неприкрытого пренебрежения и манипуляции.
— Вот и выполняйте свою работу! — рявкнул Андрей Петрович, — и не суйте свой нос в то, в чем не разбираетесь совершенно. Все материалы одобрены и оплачены заказчиком, остальное вас не касается.
И он ушел хлопнув дверью. Мы ещё целую минуту просто стояли и пялились друг на дружку. Я отмерла первой и начала стягивать организаторские одеяло с Семёна.
— Так, думаю нам стоит сообщить в академию, в конце концов, если мы тут опозоримся по причине некачественных красок и грунтов, тем самым подставим и академию. Мол посмотрите товарищ ректор на ваших студентов халтурщиков! Я позвоню в деканат, надо предупредить. Возможно нам смогут изменить место практики.
— Нет, Саня, не смей, — Костя выступил в роли девочки-ромашки.
— Пусть потом сами все это разгребают, мы выпустимся через два года, за это время ничего не откроется. Зачем нам встревать во все это? — он взъерошил волосы на затылке и продолжил: «-Я не хочу лишних проблем, давай ты остынешь и мы сделаем все по плану практики, и уедем отсюда с заполненными дневниками, печатями и прочей ерундой? Ты как Семён?»
— Не знаю, но поднимать суету не стоит, наверное тут ты прав, но Андрею я вмажу все таки, больно борзый!
— Хорошо, вмажешь, вмажешь, но в конце практики, ок? Документы заберём и потом придумаем ему какую-то гадость. — он коряво улыбнулся.
Я только закатила глаза, ощущение неправильности нашего поведения тихонько царапало изнутри ноготком. Почему Семён потерял самообладание, откуда в Косте столько трусости и жеманства, а во мне решимости и тяги к справедливости?
Ещё немного попыхтев, поспорив приступили к работе. Мне достался портрет, на холсте изображена девица дворянского происхождения, лет восемнадцати на вид, возможно младше, волосы собраны в прическу, сзади закручены в шаловливые локоны. Лицо правильное с прозрачной фарфоровой кожей, узкими губами и большими чуть на выкате глазами, то ли серого то ли голубого цвета. Вполне симпатичная девица, для своего времени даже красавица. Полотно очищено, частично снят старый лак, мне предстоит обновить краску. Я склонилась над картиной в надежде вычислить цвет глаз, и тут моя карма настигла меня. Позже я пыталась припомнить, где так нагрешила и кому причинила душевные муки, но по всему выходило, что в этом мире больших бед наделать не успела, тем не понятней свалившееся на мою голову «счастье».