Так и не придумала какую помощь требовать с Альберта. Мы ещё немного переговорили о его работе и моей поездке к бабуле. На прощание опять крепко обнимает меня.
— Я твой друг Лесси, помни об этом.
Все мои чувства не до конца растрёпанные гадалкой-шарлатанкой, растрепываются окончательно от его слов.
В академию вместе с Мелли приходит не Алексия Мортон, а новое смышленое умертвие. Оно практически безобидное, вяло двигает конечностями и невнятно мычит на приветствия.
За ужином вполне по-человечески размазывает кашу по тарелке и пялится в нее невидящим взглядом. Мелинда ворчит, что не стоило нам идти в город развеяться, так как я развеялась слишком радикально.
Несколько дней симпатичное умертвие вяло меня подменяет, ходит на занятия, в столовую, принимает ванную и даже что-то отвечает Мелинде. В себя возвращаюсь после очередной встречи с Маркусом.
В библиотеке очень тихо, пару студентов копошатся где-то в глубине стеллажей, за конторкой спит с открытыми глазами мистер Флит. Мой доклад никак не желает писаться самостоятельно, что вгоняет меня в печаль. И сижу я в этой печали над пустыми листами, уткнувшись в биографию великого светлого мага Проктора и не могу сложить буквы в слова.
Мысли мои скачут как сонные блохи, в основном по словам предсказаний Кэсси и дамы из шатра, иногда перебирая в памяти странный сон. Прикрыв глаза вижу глаза зверя перед прыжком. Что-то странное в них, какое-то несоответствие. Не могу уловить. Разлепив веки, застываю. Передо мной голубые глаза Маркуса. У него встревоженный и решительный вид.
— Я не могу больше видеть тебя в таком состоянии!
— Закрой глаза.
— Лесси!
Молчу как на допросе. Нет я больше не Лесси для тебя. И вообще никто для тебя.
— Алексия! — произносит с нажимом, требуя внимания.
Открыв глаза смотрю на него, мол я вся во внимании, говори.
— Что происходит? Что с тобой случилось? — хм странный вопрос, и от кого.
— Влюбилась неудачно. — не собираюсь щадить ничьих чувств.
Со стоном опускает голову в раскрытые лодочкой ладони.
— Что я могу для тебя сделать? — Маркус бубнит куда-то в стол. Я слышу в его голосе боль, но ничего поделать не могу, хотяяяя, могу только добавить.
— Ты сделал уже все что мог, — пожимаю плечами.
— У нас ещё есть шанс? — Маркус делает попытку взять меня за руку. Не даюсь, еще сумеречных стражей в библиотеке не хватало.
— Шанс? Ну пожалуй да. У каждого из нас по отдельности, стать счастливыми. А вот нас уже нет. — и мне казалось это очевидно, я так остро почувствовала разрыв ментальной связи, думала и с ним так же.
— Ты так спокойно говоришь об этом! — он взрывается, начинает ходить вдоль стола. — Лесси, мне больно! Я не знал, что будет так больно! А ты спокойно говоришь, что нас нет!
— И как давно нас нет? Может ты и не любила вовсе? — он упирается руками в стол нависая над моим лицом.
— Как давно нас нет? — механически повторяю вопрос. Двигаюсь к нему ближе, чтоб не смог отвести взгляд.
— Наверное с того момента, когда ты выбрал артефакторское бюро и дуреху-невесту, а не меня.
Мы смотрим друг другу в глаза. Я вижу боль, отчаяние и решимость. Он хочет идти до конца, принимая все страдания, на которые обрёк себя сам. Но не готов видеть мои. Как странно устроен человек, если в его жизни всё идёт гладко, ему становится скучно, и он втравливает себя в разные истории. Чтоб испытать новый спектр эмоций, пусть даже они несут отрицательный окрас.
И тогда я решаюсь. Невозможно всю жизнь нести в себе обиду и злость, невозможно вылить ее на любимого человека в надежде на избавление. Надо учится отпускать.
Я касаюсь щеки Маркуса, нежно поглаживаю ладонью и….мысленно отпускаю его. Пусть идёт к своей мечте, пусть когда-то станет счастливым. И живёт дальше, дышит свободно, смеётся и грустит, обнимает жену и детей. Но уже без меня. Глаза любимого начинают подозрительно блестеть, он понимает. Как всегда, понимает меня без слов.
— Маркус, — говорю тихо, — отпусти меня, как я отпускаю тебя.
Глава 7. Александра последние дни
А в следующий понедельник, я услышала тот фатальный для меня разговор. На большой перемене зайдя в пустую аудиторию, присела за лекторскую кафедру и развернула свой бутерброд, принесённый из дома.
Кости сегодня не было и поэтому обедала я одна. Салфетка противно прилипла к хлебу, и я принялась ее отдирать, держа бутерброд двумя пальцами. В какой-то момент пальцы неловко перехватили и бутер полетел на пол. Тихо ругаясь, нырнула за ним под кафедру. Ловкость моё второе имя.