Нога у Дмитрия заживала. Но он тоже сегодня казался серьёзным и сосредоточенным на делах. Мало говорил.
Зашёл Никитич. Поздоровался, присел к столу.
— Позавтракай с нами, — пригласила Ирина.
— Отведаю кашицу с большущим удовольствием.
Положила ему в глиняную миску знатную порцию. Ел и нахваливал хозяйку.
— Ярослава, — обратился он ко мне и почесал затылок, — Трактор барахлит, снова не заводится, как вчера.
Он подмигнул мне.
— Придётся обождать с поездкой к блудному лесу. К обеду постараюсь починить.
— Поняла.
Я поделилась желанием навестить могилу Ульяны.
— На погосте она покоится. Возьмите бутылку пластиковую, а лучше две. Из целебного источника воды наберите, — подсказал он.
Доел кашу, поблагодарил и добавил: — Баба Маша собирается в том направлении ехать за хлебом. Если поспешить, то она подвезёт. А там пройти леском недалече будет.
Кинулась я собираться, взяла пластиковый пакет и бутылки. Прихватила сотовый. Надела платок на голову.
Вышли с ним из дома, как раз мимо проезжала на кобыле баба Маша.
— Мария, — окликнул Никитич, — подвези Ярославу. На погост собралась она, Ульяну проведать. Тебе по пути.
Она остановилась, поздоровалась с Никитичем.
— Садись, — пригласила баба Маша меня.
Уселась я на телегу. И мы тронулись. Ехали и молчали, тряслись по лесной дороге. Зорька чёрно-белая рабочая лошадка исправно тянула повозку.
— Как Паша? — спросила я.
— Родители из города приехали, с ними Паша сейчас, — нехотя ответила она.
Я рассмотрела бабу Машу. Седая пожилая, полная женщина в тёмно-синем платке. С круглым простым лицом и большой бородавкой под носом.
«Не очень разговорчивая возница», — подумала я.
По обеим сторонам дороги простирался заколдованный лес. Мохнатые ели, словно грозные стражи, стояли на обочине, не пропускали чужаков в свои владения. Суровые колючие ветви выставили высоко в небо острые иглы, словно железные руки с острыми когтями. Готовые уколоть и исцарапать любого, кто осмелился проникнуть в этот древний и таинственный уголок чащобы. Тянулась впереди длинная лесная дорога, усыпанная неровными покрытыми мхом камнями. Словно природа долгими годами пыталась забить все следы наступивших на неё пришельцев. Видимо, это было дело великолепного и зловещего лесного духа, бдительно следившего за безупречностью своего царства. Наша телега неожиданно подскочила, чуть проехала и накренилась на левую сторону. Колесо внезапно погрузилось и застряло в глубокой яме. Медленно и ритмично деревянные доски заскрипели, выражали своё неудовольствие от такого неожиданного препятствия. Кажется, даже телега ощущала, что яма была необычной. В ней находилось нечто магическое, принадлежащее этому волшебному лесу. Колесо стало изменять своё направление, старалось избежать опасности, вырваться из загадочного места. Скрип досок всё громче простирался, будто стоны проникали в самые глубины леса. Предупреждали каждое дерево и живое существо о приближении чужаков.
Мы с бабой Машей, ошеломлённые таким поворотом событий, с ужасом смотрели, как телега пыталась выбраться из ловушки, затягивающей её всё глубже и глубже в тёмные лесные пределы.
— Слазь с повозки, — скомандовала она.
Я послушно спрыгнула на землю.
— Толкать будешь, — сказала баба Маша.
Ловко соскочила сама, чтобы лошадь смогла выудить повозку.
Сильно хлестнула кнутом кобылу и натянула вожжи баба Маша.
Зорька напряглась и рванула телегу на себя. Я упёрлась руками. Поддерживала сзади. Наконец, с помощью общих усилий и незначительных повреждений, телега выбралась из опасной ухабины. Достигла ровной дороги. Вздохнули мы с облегчением и продолжили своё путешествие.
— П-пыр-р-р-р! Стой Зорька, — приказала она.
Кобыла замерла.
— Видишь, тропиночка в лесок идёт. Ступай по ней, как раз доберёшься до погоста.
— Ага.
— Часа через два обратно поеду с хлебом. Может быть, успеешь вернуться, — предупредила она, смилостивившись ко мне.