При определенной креативности этот же принцип можно с одинаковым эффектом применить ко многим профессиям, не связанным с писательством: руководитель рекламного отдела может найти вдохновение в современном декоре офиса в стиле Mad Men середины века; руководитель музыкального отдела может заполнить свой кабинет инструментами; инженер может сделать акцент на полусобранных гаджетах. У Фрэнсиса Форда Копполы есть давняя привычка хранить паяльники, переключатели и диоды в различных производственных офисах. В детстве он любил возиться с электронными штуковинами и считает, что наличие этих инструментов помогает ему вновь осознать первостепенную важность создания вещей с нуля. Всякий раз, когда я вижу обычный домашний офис с его белыми книжными шкафами и настенными украшениями из магазина канцтоваров, я не могу не думать о том, как его обитатель мог бы переделать обстановку в нечто более подходящее для работы, которую он поддерживает.
СТРАННО - ЭТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ СТИЛЬНО
В конце 1960-х годов писатель Питер Бенчли и его жена Венди искали тихое место для жизни недалеко от Нью-Йорка. Они рассматривали Принстон, штат Нью-Джерси, но не могли себе этого позволить, поэтому остановились на Пеннингтоне, небольшом поселке в восьми милях к западу. Именно здесь Бенчли приступил к работе над своим первым романом - нашумевшей историей о большой белой акуле, терроризирующей пляжный городок. Мне давно знакома связь между "Челюстями" и Пеннингтоном, потому что я вырос на соседней улице от дома, который купили Бенчли: классический перестроенный каретный дом на участке , обрамленном хвойными деревьями. В детстве, делая уроки в своей спальне на чердаке, мне иногда нравилось представлять, что Бенчли смотрел на такую же лужайку на соседней улице, создавая свои культовые сцены.
Только недавно я узнал, к своему ужасу, что Бенчли на самом деле не писал "Челюсти" в своем буколическом доме в Пеннингтоне. Как рассказал Джон Макфи в эссе для New Yorker в 2021 году, он помнит, как Бенчли в эти годы работал в арендованном помещении на заднем дворе печного завода. Немного покопавшись в архиве Исторического общества долины Хоупвелл, можно выяснить, что это была компания Pennington Furnace Supply, Inc., расположенная на Бруксайд-авеню, в северной части главной улицы Пеннингтона. Когда позже Венди Бенчли спросили об этом, она все еще помнила шум: "У него был стол прямо посреди этого места, где они делали печи", - сказала она. "Бах! Бах! Бах! Бах!" - и это его не беспокоило".
Бенчли - не единственный автор, покинувший очаровательный дом, чтобы работать в объективно худших условиях. Майя Анжелу, например, снимала номера в отелях, чтобы писать, просила персонал убрать все произведения искусства со стен и заходить каждый день только для того, чтобы опорожнить мусорные корзины. Она приходила в шесть тридцать утра с Библией, желтым блокнотом и бутылкой хереса. Письменный стол не требовался; вместо этого она работала, лежа на кровати, и однажды в интервью Джорджу Плимптону объяснила, что из-за этой привычки один из ее локтей стал "абсолютно покрыт мозолями". Дэвид Маккалоу жил в красивом доме с белой крышей в Уэст-Тисбери на Винограднике Марты. В доме был прекрасно оборудованный домашний офис, но Маккалоу предпочитал писать в прославленном садовом сарае на заднем дворе. Джон Стейнбек пошел еще дальше. В конце своей карьеры он проводил лето в поместье площадью два акра в Саг-Харборе. Стейнбек сказал своему литературному агенту Элизабет Отис, что покинет этот райский уголок на воде и будет писать на своей рыбацкой лодке, положив блокнот на переносной стол.