Я начал с чтения вводного учебника по теории кино, но обнаружил, что он не слишком полезен. В нем такие понятия, как монтаж и звук, рассматривались в абстрактных, упрощенных терминах, служа своего рода глоссарием для более продвинутых курсов, которые должны были следовать в рамках обычной программы получения степени. Затем я попробовал книгу Роджера Эберта "Великие фильмы", в которой содержалось сто эссе о ста фильмах, которые покойный критик, получивший Пулитцеровскую премию, считал основополагающими. Это оказалось более эффективным, так как он сразу перешел к конкретным похвалам в адрес конкретных фильмов. Сборник эссе Тарантино "Спекуляция кино" также оказался важным источником понимания того, что делает хорошее кино хорошим и, что не менее важно, что делает веселое кино веселым.
Однако самым полезным из всех упражнений было просто выбрать хорошо известный фильм, прочитать полдюжины или около того рецензий и эссе о нем, а затем посмотреть полный фильм. Продвинутый способ, который я открыл для себя, - искать статьи о фильме в кинематографических журналах или на форумах, поскольку в них часто содержатся приятные подробные обсуждения техники объектива и кадрирования. Знаете ли вы, например, что в фильме "Безумный Макс: Дорога ярости" режиссер Джордж Миллер и оператор Джон Сил (который для этого фильма вышел на пенсию) намеренно расположили фокусную точку каждого кадра в центре кадра, нарушив кинематографические традиции, но сделав быстрое действие более понятным для зрителя? Узнав об этой технике центрального кадрирования из статьи, написанной кинематографистом Ваши Недомански, я полностью изменил свое отношение к шедевру Миллера.
Это возвращает нас к "Собакам из резервуара". Мой проект самообразования неизбежно привел меня к классическому фильму Тарантино 1992 года, который возродил независимое кино после десятилетия усыпляющих, безопасных голливудских блокбастеров. Читая о том, как он использует нелинейные повествования и реконструирует жанровые тропы, я начал понимать, что изучение кино влияет на то, как я думаю о своем собственном писательстве. Например, большинство моих последних нехудожественных книг, как правило, используют стиль, который я неофициально называю "умной самопомощью", сочетающий в себе условности стандартных советов - жанра, в который я погрузился, будучи подростком и молодым человеком, и к которому я испытываю чрезвычайную привязанность, - и более сложные формы общей нехудожественной литературы. Большинство книг в этих категориях, как правило, попадают в одну корзину или другую: вы либо Стивен Кови, либо Малкольм Гладуэлл. Мне нравится смешивать их. Я не особо задумывался над этим решением, просто оно казалось мне естественным. Однако, изучая Тарантино, я понял, что работа с низшими жанровыми тропами при преследовании высших целей, если уделить ей должное формальное внимание, может быть мощным творческим упражнением. Кино не имеет никакого отношения к моей писательской карьере, но изучение кино расширило мои авторские амбиции.
В этом примере нет ничего особенного в кино. Более важное наблюдение заключается в том, что погружение в сферу, отличную от вашей, может быть полезным. Непосредственное изучение выдающихся работ в вашей профессии может быть пугающим, поскольку вы уже знаете о них слишком много. Столкновение с разрывом между достижениями мастеров и вашими нынешними возможностями удручает. Когда вы изучаете область, не связанную с вашей профессией, давление ослабевает, и вы можете подойти к теме с большей игривой открытостью. Когда я читаю великих авторов нехудожественной литературы, я часто обнаруживаю, что сжимаю книгу в кулак, пытаясь понять, что они делают такого, чего не делаю я. Это полезно, но и утомительно. В отличие от этого, когда я изучаю великий фильм, я могу просто наслаждаться им без всяких оговорок, получая при этом освежающий заряд вдохновения. Подумайте об этом на своем пути к развитию одержимости качеством. Поймите свою собственную область, но также сосредоточьтесь на том, что есть замечательного в других областях. Именно здесь вы сможете найти более гибкий источник вдохновения, напоминающий о том, что делает акт творчества таким захватывающим.