– Сколько денег тебе нужно, чтобы уехать в Нью-Йорк сейчас?
– Двадцать долларов, но…
– Ладно, это не проблема.
– Я не могу уехать сейчас! – закричала подруга.
– Черт, Бренда, почему? Ты же не собираешься с ним снова оставаться?
– А если с ним что-то произойдет в таком состоянии? Ему нужна помощь, ему нужна я, Грейс!
– Бренда, ему не…
На фоне в трубке хлопнула дверь, послышался голос Хейзел, сестры Итана, бормотание парня, и связь прервалась. Я знала, что будет дальше, – Итан вернулся под кайфом, и он будет долго делать виноватый вид, Бренда станет еще сильнее плакать, Итан разозлится… Бренда прекрасно понимала, что она не сможет ему помочь, пока парень не решит покончить со своей зависимостью сам, но именно это бессилие убивало ее больше всего. Она словно хотела доказать ему и себе, что способна вытащить его из этого дерьма.
Несколько минут я думала об этой ситуации и чувствовала усталость от этого небольшого разговора. Вскоре волны боли, которые во время разговора с подругой стали лишь фоном, наплыли на меня с новой силой, и я начала захлебываться в своем отчаянии. Я внимательно вчиталась в каждое наше с Джеймсом сообщение сегодня, и горячие крупные слезы покатились по моим щекам, шее, ключицам.
Я осталась без Джеймса, без работы и без малейшего понимания, как действовать дальше. Темной ночью в Сиэтле на тесной кровати я проливала одни из самых горьких слез в моей жизни, и они текли и текли бесконечным потоком, словно внутри меня разлилось Мертвое море.
Но я знала: я поступила правильно, послав его и не ответив на последнее сообщение. Я не должна больше общаться с ним. Я не должна писать ему и пытаться восстановить отношения. Я должна вернуть себе себя и забыть о Джеймсе. Наконец-то я поступила правильно.
Любовь к Джеймсу разрывала меня изнутри, но вдруг я очень остро почувствовала одну истину. Любовь не имеет ничего общего с обладанием. Я не могла остаться с Джеймсом и продолжать ему использовать меня, потому что в таком случае я потеряла бы себя и это бы меня убило. Но я знала, что он по-прежнему дорог мне, и это чувство невозможно выключить по щелчку пальцев. Как горько, что мы продолжаем любить некоторых людей, невзирая на их поступки, но какое это великое чувство – любить человека не за его отношение к тебе, не за набор качеств, а лишь за то, что он есть на этом свете, и неважно, святой он или отъявленный подонок. Я по-прежнему любила Джеймса, но я больше не хотела обладать им. Я поняла вдруг, что для меня будет лучше, если он будет как можно дальше от меня, но я не стану винить себя в чувствах к нему. Я не стану заставлять себя выбросить его из головы, но и сближаться с ним я тоже больше не буду. Я сохраню себя так, как есть, – с моими чувствами к нему, но я уберегу себя от боли, которую он может мне принести.
Слезы капали на хлопковую простыню, но вместе с горечью безответной любви и окончания нашей истории я чувствовала освобождение. Мне больше не нужно гадать, возможно ли между нами что-то или нет. Этого не может быть. И я пойду дальше, продолжая хранить любовь в своем сердце.
Часть 2. Росток. Нью-Йорк
Глава 9
– Как у тебя это получается?
– Что именно?
– Так рисовать. Это великолепно, Грейс!
Я улыбнулась и довольно посмотрела на результат работы. Желтые, синие и белые мазки на холсте причудливо сплетались и составляли образ девушки, сидящей на полу и держащей ладони на коленях. Ее взгляд был устремлен вбок, и зрителю представал точеный профиль с полными губами и сдвинутыми нахмуренными бровями. Она была абсолютно обнаженной, и отсутствие одежды давало возможность увидеть красоту девушки в каждой складке на теле, округлой линии живота, маленьких грудях и острых локтях. Фон и тени на ее теле были одного цвета, и в этом сине-желтом великолепии выразилась вся грусть и тоска, которая выходила из меня с каждой новой картиной. А рядом, на полу, сидела Ванесса и сосредоточенно наблюдала за движениями моей кисти.
Я вернулась в Нью-Йорк месяц назад. На следующий день после звонка Бренды мне написала Селин и сказала, что Сюзан увольняется и мисс Коллинз согласна рассмотреть мою кандидатуру. Мы приехали вместе с Ванессой, которая временно поселилась со мной, Брендой и Эбби. В нашей комнате стало еще теснее, ведь теперь мы с Ванессой спали на одном диване, рядом с которым она хранила в чемоданах свои вещи. Но веселья и близости в нашей жизни прибавилось тоже. Ванесса сразу подружилась с разговорчивой и легкой на подъем Брендой и всегда готовой к развлечениям Эбби, и я выдохнула. Я очень волновалась, найдут ли они общий язык, и сейчас, видя их дружелюбное отношение друг к другу, была спокойна за Несс.