— Кто дал Ляльке водки, гады? Ей уже всех жалко!
— Клевета! Некоторых мне жалко только после их смерти. Вовчик, это я про тебя говорю.
— За что?
— А чтобы не щипался — у меня что, задница безразмерная? Всего ничего задницы осталося: один отщипнет, другой… А на чем сидеть, а?
— Ты пытаешься убежать от реальности — но это не выход. Она всегда догоняет.
— Вот пусть и догоняет меня всегда — чтобы жизнь сахаром не казалась. А то расслабилась, понимаешь, эта офигенная реальность!
— Слушай, ну я серьезно! Ну разочек, ну я прошу: ты что, вправду была замужем?
— Ой, ну ты меня достал… Ну хорошо. Эксклюзив. Только для тебя. Узнаю, что проболтался — задушу. У тебя силушки воли-то хватит не трепаться?
— Да нахрен мне нужно о тебе трепаться! Ну не томи — ну хоть словечко правды, а?
— Значится так… Строго между нами… Я никогда не была замужем. С мужиками я спала два раза — ну для детей, понимаешь? Представляешь, какая я несчастная с физиологической точки зрения? Вот так-то, дружище… Как ты думаешь, сколько мне лет? Да не кочевряжься, я не обижусь!
— Ты говорила, что тридцать восемь…
— Это я говорила. Ты мой паспорт видел? Правильно, не видел. Мы тут все интеллигентные и в паспорта не смотрим. Строго эксклюзив: весной мне стукнуло сорок пять. Прикинь? Представляешь, как мне хуёво? Хоть в петлю…
— Господи, Лялька…
— Вот именно. Понял теперь, почему я такая злая?
— Да, прояснилось…
— Гулять так гулять! Надоело, знаешь, носить все это в себе и героя изображать… Слушай дальше. Когда мне было три годика, меня изнасиловала банда негодяев. Врачи полгода боролись за мою жизнь, собрали буквально по кусочкам, я потом до десяти лет — всё по больницам да по больницам…
— Боже…
— Пять суицидов — не хило? Вот ты меня голую не видел — а я ведь вся из кусков буквально. Понял теперь, почему я всегда или в брюках, или в юбке до пяток?
— А я думал это от комплекса неполноценности…
Это не комплекс — это неполноценность в натуре. Боже..
— А ты говоришь… Прикидываешь, чего мне стоило этого придурка не уделать, когда он меня за жопу стал щипать?
— Да… А я еще подумал — чего ты как бешеная на него накинулась?
— Я не могу, когда до меня дотрагиваются, малыш. Пока не трогают — всё хорошо. Но лучше не трогать. Могу и убить случайно — нервишки-то не железные…
— Какой ужас, Лялечка…
— Понял теперь, почему я на пляже тогда загорать не стала?
— Я думал у тебя месячные…
— Хрена тебе месячные! Я с трех лет не загораю. Воздушные ванны принимаю только в глухом лесу. Когда, конечно, комаров не очень много. Вот такая, золотко, у меня жизнь — прямо какая-то судьба человека…
— Да, мало не покажется…
— И вот поэтому я выбрала литературу. За бумагой не видать.
— Когда я слышу, что мужик ходит на какие-то психологически курсы, где его счастью учат, я просто же обалдеваю! Прикинь, их там учат потрясным словам: «Это его проблемы!» Скажем, нагадил кому на кумпол, человек там возмущается, дерьмо с лысины утирая, а ты ему легко так, непосредственно, с доброй улыбкой: «Мужик, это твои проблемы!» Нет, я просто тащусь… Они хотят избавиться от своих проблем — так они их на других кладут! Гениальная система оздоровления! Как язычники — переносят свои болячки на невинных зверюшков… Вот паскуды!
— Никого не люблю, не хочу любить и не буду! Чуть расслабишься — и опять в дерьме. Чувствую: вот-вот накатит. И сразу — превентивные меры: пусть она знает, какое я говно! У меня и на дверях написано: «Здесь живет говно».
— И что?
— Не верят! А зря… Почему, почему правде никто не верит?
— А потому что неправдоподобная…
— Слушай, ну ты наивный как младенец! Лучше напиши «Здесь живет хороший парень» — и никаких проблем! Ты что, вчера родился? Женщины как раз говно-то и любят! Лялечка, пардон…
— Зачем пардон! Ты же знаешь — я от тебя без ума…
— Они не дают ни одной ноты сфальшивить, ничего не прощают, ни единого неверного шага! У меня уже нервное истощение, жестокость зверская всё это искусство в гробу я его видел!
— Спокойно, спокойно, мы тебе прощаем — и даже не одну ноту. Ну хочешь — сразу три? Нет, не будем мелочиться — пять!
— Спасибо, спасибо, матерый ты мой…
— Ну так мы же не звери!
— Все люди — хорошие.
— Если все хорошие, чего Бог-то распинался? Чтобы хорошим праздник жизни испортить?
— Говорить о Боге нетрезво, неинтеллигентно… спасибочки, у меня еще есть… и дико старит.
— А я вообще атеист!