Да, в каком-то смысле пятнадцать лет коту под хвост. Но (простите!) теряют больше иногда. Из вранья выбравшись да слезы лить вот уж с год — право слово. Бога гневить. Живите! Вы пятнадцать лет любили и оттого терпели (не в одночасье ж, знамо дело, «ангел в дерьмо обратился»). Разве плохо, что любили? Очень даже хорошо. Дети вот народились — чем же плохо? Кстати, от ангелов и детей почему-то никогда не бывает. А Вы, как понимаю, размножаться любите (равно и я — обожаю это дело! Чем меня больше, тем лучше)… Интеллигентная Вы очень, Нина, — во тьме свет ищете и удивляетесь, не находя, и — корите себя за слепоту. А там просто ничего нет. Должно конечно быть — но вовсе не обязательно там, куда мы воспаленными глазками уставились! Он может совсем в другой стороне, а не со всех сторон…
А пережить пошлость такую конечно очень трудно… Об этом я судить могу, про это я знаю. Но вот что важно: пошлости не удалось меня убедить, что я не достойна чего-то лучшего. А в этом и заключается её идея — раздавить в нас надежду и вполне здоровую любовь к себе. Не давайтесь этому мороку, Ниночка. У меня было (по молодости) несколько суицидных поползновений, и — как отрезало, когда я сообразила: человек не может сам себя убить, его всегда что-то (скрываясь за кем-то) пытается убить… Не люблю насилие. И, как накатит, злюсь совершенно по-бабьи и не самоубиваюсь из вредности: чтобы этому кому-то (чему-то) жизнь, понимаете, сахаром не казалась… Очень укрепляющая спортивная такая злость…
Пишите обязательно, не смущаясь ничуть. Не обижайтесь, если отвечу не сразу, — отвечу все равно. Сермяжное — не падайте духом. А Вы не пробовали сказать ему, что он старый козел? А мне когда совсем невмоготу, я сначала конечно молюсь, а потом завсегда еще и поматерюсь для полного эффекта. Вполне в духе отечественного нашего двоеверия…
Ну вот, Боренька, я повидала С. Он точно такой, как его вещи: красивый, дорожащий молодостью (из тех мужчин, для которых облысеть — страшное горе), очень веселый наружно, чертовски самовлюбленный, чертовски щедрый, и тут же — придирчивый и подозрительный. Прямо сумасшедший дом какой-то! Был момент, когда я не разочаровалась в хлам лишь потому, что читала его вещи и, пардон, очень ему по жизни обязана. Он спросил, помогают ли отцы моих детей. И когда а ответила, что нет, озадачил бедняжку вопросом «а как же так подучилось?» Почем мне знать, как! Это у них спрашивать надо — пути позора так загадочны… Я уверена — Вы никогда не опросили бы меня об этом, Вы органически ведаете: будь у детей впрямь ОТЦЫ (а не геноносители), мне не пришлось бы просить помощи у других мужчин. Не токмо со мною под ручку не гулявших, но даже и в глаза-то никогда не видевших… Да, этическое чутье нашего весельчака небезупречно. Но и мое ведь тоже, не правда ли? Я иногда такое брякну… Не хотелось бы под прицел поспешных выводов.
Он кажется легким первые пять минут, в следующие пять я озаряюсь, как с ним должно быть нелегко его жене (она передавала мне деньги и глянулась очень — худенькая, добрая). Не влюбиться в него хоть на пару недель как дети — просто невозможно. Как невозможно и не понимать битой головушкой, что влюбляться совершенно не следует. Он очарователен — но слишком мужчина, чтобы быть с ним искренней вполне. Некоторая фальшь в беседе неизбежна. Думаю, лучше бы мне его не видеть. Грусть усугубляется тем, что он очень, очень похож на отца моей дочери, которого я не видела почти семнадцать лет. Ужасное дежавю, и, соответственно, ужасное подозрение, что и ВНУТРИ похож… Надеюсь, туман очарованности за месяц-другой испарится вполне и я почувствую себя фронтовым товарищем… У него точно есть какой-то элементарный «комплекс». И он, стало быть, скорее самоутверждается, чем соловьем поет оттого, что поется сил нет! Я перечла его вещи уже после посиделок наших, и вот что главное (для меня) поняла: там абсолютно нет конфликта — ни у автора с героями, ни у героев друг с другом, ни с обществом заевшим, ни с самим собой, ни с погодой даже. Они там все как трава — уже в нирване… Второе чтение было мне не так уже весело — я искала другого. В глупости С. никак не заподозришь, эта бесконфликтность — какое-то убегание, страх даже самой масенькой боли. Она /бесконфликтность/ ему не органична, поскольку — не ангел отнюдь. Парнишка по сути скрытен…