— Как ты смеешь показываться у меня дома и стоять на моей кухне, когда мой сын стучит ручками по твоей ноге, а ты даже не смотришь на него!
Он это сделал.
Намереваясь претворить свой план в действие, понравится он ей или нет, Тоби сделал это, чтобы успеть до того, как она наговорит кучу дерьма, разозлив его еще сильнее.
Так что, да.
Он это сделал.
С Бруксом.
— Милая, — прошептал он.
В мгновение ока она оказалась в его пространстве, перед его лицом, касаясь сиськами его груди, ее красивое лицо исказилось от ярости, и она крикнула:
— Не смей звать меня «милой», Тоби! Иди нахрен со своей «милой»!
— Успокойся, — тихо попросил он.
— Хрена с два я успокоюсь, Тобиас, — рявкнула она. — Его отец достаточно его игнорировал.
Боль была такой же пронзительной, как если бы она вонзила нож в его сердце и располосовала клинком до живота.
— Он не получит этого от тебя! — закончила она, тыкая его в грудь.
Тоби обхватил обеими руками ее челюсть, наклонил голову и приблизился к ее лицу, прошептав:
— Прости, детка. Я пересек черту. Прости меня, Адди. Я так злился и хотел со всем покончить, что не думал. Правда, дорогая, поверь мне. Мне чертовски жаль.
Вблизи он увидел, как она моргнула, ярость утихла, сменившись растерянностью.
Это было мило.
Дерьмо.
И она была близко.
Он все еще чувствовал своей грудью ее сиськи, ее нежную кожу в своих руках, аромат ее волос.
Бл*ть.
Ему нужно убрать от нее руки, чтобы они могли все обсудить.
Но он не шелохнулся.
— Он пополз за тобой, — прошептала она.
Бл*ть.
Душераздирающе.
Он это сделал.
Тоби закрыл глаза и опустил голову, прижавшись лбом к ее лбу.
— Он не мог не прижиматься к тебе, пока ты выкладывал продукты, — тихо продолжила она, и Тоби открыл глаза. — Что ему делать, если ты уедешь во Флориду?
— Адди… — он начал поднимать голову, но она обхватила ладонями его щеки.
Оба замерли, глядя в глаза друг другу.
Бл*ть, бл*ть, бл*ть.
Она была слишком близко.
И то, что он касался ее лица, — это одно.
Но совсем другое, когда Адди касалась его.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— К черту разговоры, — ответила она.
А потом поцеловала его.
Бл*ть, бл*ть, бл*ть!
На мгновение он подумал отстраниться.
В этот момент кончик ее языка коснулся его губ, и он не мог думать больше ни о чем, кроме как открыть рот и впустить ее.
Он попробовал ее, наконец, попробовал Аделину…
И последние крохи контроля, которые у него еще оставались, были потеряны.
Из-за нее.
Обняв ее одной рукой и крепко прижимая к себе, другую руку он запустил в ее шелковистые волосы и сжал их, удерживая ее голову неподвижно, пока выталкивал ее язык из своего рта, проникая в ее рот и заявляя на него права.
Она издала короткий стон, обжегший его член.
И вот тогда с ним было покончено.
На половине поцелуя он прервался, схватил Адди за руку и потащил к лестнице.
И только преодолев половину пути, он понял, что ни черта не тащит ее за собой.
Она мчалась вместе с ним.
По этой причине его член с такой силой прижался к ширинке джинсов, что Тоби подумал, что молния сломается.
Он стал перепрыгивать через две ступеньки.
Она начала бежать.
Он затащил ее в спальню, остановил у кровати, отпустил ее и мгновенно стянул с себя футболку.
К тому времени, когда он от нее избавился, ее куртка-бомбер валялась на полу, а ее глаза не отрывались от его груди.
— Детка, — позвал он.
Эти глаза поднялись на него.
— Презерватив.
Он почувствовал, как его брови взметнулись вверх, а член дернулся.
— Сейчас?
Она сорвала с себя персиковый хенли.
Кремовый кружевной бюстгальтер.
Сладкие, полные сиськи.
Его член запульсировал.
Бл*ть.
Она уронила рубашку на пол и прошептала:
— Сейчас.
Переспрашивать он не собирался.
Он полез в задний карман за бумажником.
Адди подошла ближе, обхватила губами его сосок и втянула… сильно.
Бл*ть.
От этого головка его члена увлажнилась.
Иисусе.
Он вытащил презерватив и бросил бумажник на пол.
Едва тот коснулся пола, как Адди отодвинулась, схватившись за пояс джинсов.
Удерживая презерватив зубами, Тоби потянулся к своему ремню.
Он расстегнул джинсы и испытал облегчение, освободив ноющий член, и наблюдая, как она расстегивает молнию.