Когда-нибудь они поймут.
________________________
В своей квартире Кроули прошел мимо цветов с плотно сжатыми зубами. Его костяшки побелели. Он резко остановился, выдохнул и зарылся пальцами в коротко-стриженные рыжие волосы.
Цвет его волос — это цвет войны.
Никаких теперь тебе Красных карликов.
Цвет войны и крови.
На нем ни осталось ни одной веснушки. Может быть, очень бледные и очень выгоревшие где-то на спине. Может, плечах. Кроули не знал. Он даже избавился от возможных родинок на своем теле.
Его кожа — без единого пятна концентрации меланина в ней.
То золотое свечение на его шеи в форме ожерелья. Оно ещё при падании выгорело и длинными витиеватыми линиями поползло к виску, соединяясь, вычерчиваться, превращаясь в змею. И это было правильно.
Точно так же, как и коррозия на золоте его глаз — правильно.
Он никогда этого не отрицал.
Вселенная играла против него.
Весь день он оставался раздраженным, напряженным и злым. Сложнее всего было не думать о всем. О чем-то, что, на самом деле, было для Кроули многим больше, чем просто воспоминанием о времени, когда он ещё не пал.
Проблема была в том, что он просто не вписывался.
Он и в аду не вписывался.
Нигде он не вписывался. И это то, что заставляло его ощущать себя паршиво.
Он хотел бы просто радоваться тому, что он нашел пристанище, то место, где ему было тепло, но из-за Гавриила весь день пошел насмарку.
В конце концов, Кроули устал наворачивать круги по комнатам, орать на растения и насиловать включениями и выключениями телевизор, поэтому он решил прогуляться.
По улице, что он шел, в тот же миг чудным образом машина сбила пешехода, какая-то дамочка порвала свою сумку от Givenchy, собака набросилась на идущего куда-то мужчину и, если ему не показалось, где-то что-то загорелось.
Кроули был в дрянном настроение. Поэтому всех, кто был в радиусе около него примерно в несколько метров, ждала та же участь.
В конце концов, он демон. И он просто выполнял свою работу.
Хотя это все равно ему не помогло, и ему пришлось возвратиться назад. Лифт сломался ровно перед его носом по его собственной инициативе. Раздались голоса из нутра. Кроули фыркнул, пожал плечами и пошел по лестнице. Невелика потеря.
Он хотел лечь спать, но у него этого не получилось. Хотя бы потому, что было шесть вечера, он совершенно не устал и его сознание никак не могло успокоиться. Ещё и холод этот дрянной. Кроули казалось, что на него изредка дует сквозняк. Со злобой он поворачивался к окну, но то было плотно закрыто. Казалось, что настолько сильно закрытым оно не было никогда.
Иногда Кроули казалось, что его боялась собственная квартира, будто бы она могла иметь душу.
День проходил в каком-то слепом ужасе. В глазах мелькали мучительные флешбеки, Кроули не находил себе места после проведенного вечера с Азирафелем, и он яро пытался разобраться в себе. Но ничего. Ничего, кроме оглушительной тишины.
Он никогда раньше не ощущал тепло от Азирафеля в таком масштабе. Почему его жилище вызывало у него такую реакцию? Почему Кроули это все нравилось? Почему, блять, ему надо было встретиться с Гавриилом.
ответов не было.
В конце концов, он нашел пачку снотворного, которое, конечно, абсолютно никак бы не смогло бы на него подействовать, но Кроули убедил и себя, и их, что они должны сработать.
И они сработали.
Кроули проспал до обеда следующего дня, мучимый всю ночь странными образами во сне, тянущейся болью и бесконечными вопросами.
========== Chapter 3: I will wait for you ==========
мы с тобою так странно близки,
и каждый из нас oдинок.
________________________
— Иногда я думаю о том, что не все является таковым, как нам кажется.
Голос Гавриила показался Кроули странным, и он повернулся к нему, небрежно убрав волосы, упавшие на лицо. Гавриил в последнее время всегда казался каким-то слишком напряжённым, слишком… замученным. Будто бы было что-то, что не давало ему нормально существовать. Что-то, о чем он непрерывно думал, пытаясь понять что-то. Но он не говорил об этом.
— Что-то такое есть, ага-м.
Кроули согласился, потому что подобная мысль всегда была в его голове. Он задавался этим вопросом еще тогда, когда стал понимать, что ему некомфортно с другими ангелами. Он понял, что проблема, скорее всего, была в нем самом, но это не расстраивало его. Оно никогда не расстраивало его.
Кроули всегда прекрасно ощущал себя вот так.
Один на один, он не ощущал себя одиноко.
Да и… Гавриил недавно присоединился. Теперь Кроули вообще ни на что не жаловался. Всё было отлично.
— Любой цвет имеет несколько оттенков, — продолжал Гаврил, он поднял руку, и от его пальца раздвоилось несколько кругов, такие обычно получаются, если коснуться воды. Но он не касался воды. Он касался пространства. Физика по-прежнему не являлась для ангелов хоть чем-то. Её не существовало. — Один цвет имеет кучу оттенков.
Кроули чуть склонил голову, когда около них образовалось плотное скопление красного цвета, которое часто видел Кроули, когда создавал звезды. Но Гавриил не собирался ничего создавать.
— Этот красный — смотри, тут можно найти сгусток особо концентрированного цвета. Почти черного.
— Конечно, — сказал Кроули, будто бы это всегда было для него чем-то очевидным. Хоть он и не особо понимал, к чему конкретно клонил Гавриил. — И черный имеет в себе часть чего-то. Посмотри, — он взмахнул рукой, — любые цвета здесь неограниченны ничем.
Гавриил поднял голову. Он опустил руку и прошелся ей по плечам Кроули, а после пропустил сквозь пальцы его волосы. Их цвет — красный. Красный, который начинался жженой умброй — у самых корней — перетекающий в английский красный, а тот, в свою очередь, находил свое продолжение в простом красном, оранжевом и золотой охре. Но самым любимым для Гавриила в его волосах был перелив лимонного цвета. Как его позже назовут люди — лимонная ганза. Она имела такой яркий, насыщенный блестящий оттенок.
Этот цвет в его волосах — он переходный. Он лишь переливается, он никогда не был основным.
Тогда Гавриил понял, насколько сильно он ошибался, считая, что создал звезду, которая была похоже на цвет его волос. Он глянул в сторону Красного карлика и осознал, что в нем не было ни лимонной ганзы, ни золотистой охры, ни даже просто оранжевого. Это был бордо, жженая умбра, красный краплак, карминовый и ещё один схожий цвет, кроме умбры, тот, что был в волосах Кроули — английский красный.
Гавриил только сейчас это понял.
Но со стороны — однозначно, они казались схожими, хотя, на самом деле, составляющее цветового сочетания было абсолютно разительным.
— Ты чего? — Кроули одернул застывшего Гавриила, потянув за край белой накидки.
— Я подумал о том, что цвета — может, они что-то значат? Я просто… Кроли, ты же другой.