Кроули молчал. На самом деле, он был единственным, кто должен был объясниться, но проблема была в том, что они оба знали, что Кроули нечего было говорить. Если быть точнее, то он просто не знал, как об этом сказать. Чувствовать было легче, чем говорить. Поэтому он слепо шел на поводу своих желаний и чувств. А Гавриил шел на его поводу. Это было так нечестно, черт возьми.
Им нужно было говорить, а Кроули хотелось только рыдать. Что было внутри Гавриила ему и представить было страшно.
Они молчали достаточное время, пока Кроули не придвинулся к нему, уткнувшийся подбородком о его плечо, погладив по спине. На полу валялись куски ткани порванного пуловера. Гавриил пытался. Но это ничего не значило.
— Я люблю тебя.
Гавриил сказал это таким голосом, каким люди обычно признают в своем самом страшном преступлении. Гавриил говорил так, будто рыдал.
— Неправильно люблю. Боже, никогда я правильно не любил.
— Мне все равно. Я буду тут.
Кроули не хотел думать о том, что это скорее звучит как угроза нежели утешение. Но по-другому он не умел, хотя не сказать, что он хоть раз пытался.
— Нам будет правильно, если нас не будет.
Кроули застыл, пораженно хлопая глазами. Он убрал руку с его спины и вздернул голову. Всё смотрел на Гавриила, ждал, что тот скажет что-то ещё, но он ничего не говорил. В этом была вся его мысль. Чтобы их больше не было.
— Я никуда не уйду, — насупился Кроули.
— Ага. Это мне нужно уйти. Мне плохо с тобой, Кроули. Я не знаю, почему. Я постоянно виню себя за свои вспышки агрессии и злости. Я хочу разбить свое лицо о раковину, когда думаю о том, как мне хочется переломать тебя. Мне плохо от того, что я вижу Азирафеля. Вижу, что он может любить, а у меня не любовь — это просто больная привязанность. Я пытаюсь делать так, как тебе нравится. Хочешь порку — держи. Ударить — хорошо. Обнять — давай. Я всё-всё пытаюсь для тебя, и потом себя успокаиваю, что даже мои вспышки агрессии потому, что тебе хочется. А сейчас я сижу и думаю, а не хочется ли тебе помимо прочего моей боли. Ты демон, Кроули. Ты стал и вправду выглядеть лучше после того, как мы начали это. А я ощутил себя ещё хуже. Я ненавижу себя за тебя.
Кроули пробрала изморозь от последних слов.
Он знал их. Он уже знал это. Догадывался. Но совсем другой вопрос был в том, что Гавриил озвучивал их. И спросил самый важный вопрос. Хотел ли он его боли.
Кроули молчал. Он ощущал себя морально разбитым.
— Ты не хочешь этой боли, Кроули. Не хочешь.
— Хочу. Мне нравится. Я привык, что мне должно быть больно, а из-за тебя моральной боли нет. Вот я ищу физической. Я это уже понял.
— Нет. Ничерта ты не понял, — Гавриил покачал головой. Он лихорадочно улыбался. Как сумасшедший. — Я как только тебя увидел, как только ты зарыдал на моем плече, я сразу понял, что по-другому не смогу. Что я монстр, во мне демонического больше, чем в тебе. Мне нужно ломать. Делать больно.
Гавриил резко замолчал, и Кроули насторожено смотрел на него. Гавриилу не нужно было продолжать, чтобы Кроули понял, о чем он говорил. О том, что это действительно было навязано извне. Желание к такой боли — это из-за Гавриила.
— Ага, ты-то у нас самый умный, Гэб. Только не забывай, что я демон. Я бы в любом случае пришел к этому. Либо я, либо меня. А тут… все и сразу.
— Кроули, ты путаешься. Я, на самом деле, буду рад, если счастлив будешь ты. Мне все равно. Даже если ты сделаешь из меня последнего морального калеку. Вдруг это и есть мое наказание? Я буду рад, если ты доведешь меня до того, что я выдеру из себя собственные крылья. Но ты не понимаешь одного. Я могу включать и выключать монстра. Могу быть для тебя дьяволом. Но я боюсь, что однажды просто не смогу совладеть с собой. Я когда-нибудь просто прикончу тебя. Понимаешь? Просто не сдержусь. Спроси у Азирафеля, иди вылови Михаила, кого угодно — спроси, что они все говорят обо мне. Я монстр, Кроули. И с тобой я действительно пытаюсь быть так, как ты хочешь. Ничего я не сделаю, если ты этого не захочешь. Но, понимаешь, моему наказанию все равно. Моя ярость не контролируемая. Однажды, я… Представляешь, просто взял и сжег весь город. Ага. Своими руками. Я не помнил, как так произошло. Когда очнулся, уже все было сделано. Я так и с тобой могу. Когда-нибудь я моргну, а в моих руках будут только обугленные кости.
Гавриил заплакал сквозь смех.
У Кроули все изнутри выкрутилось то ли в сладкой боли, то ли в удовлетворительной истоме. Несколько секунд он даже не дышал. А потом он судорожно выдохнул и снова потянулся к нему руками. Гавриил перехватил его руки, свободной утирая глаза и покачал головой.
https://www.youtube.com/watch?v=V1Pl8CzNzCw
Кроули вырвал их и обнял его, уткнувшись лбом в сгиб шеи.
Кроули сделал свой выбор. Прямо в эту секунду.
— Когда уйдешь, тогда и поговорим. Только сначала уже я тебе колени выверну, подожгу тебе ноги, а потом мы поговорим. Я тебя не отпущу.
— Кроули, да ты не понимаешь!
Гаврил резко дернулся и схватил Кроули за плечи, едва не встряхнув. Кроули посмотрел Гавриилу в глаза. Фиолетовые, блять, глаза блестящие. Блестящие не от похоти, ярости и злобы. От слез. Кроули от этого было странно. Ощущение такой боли в новую. Это по-другому. Это по-настоящему.
Этого ли он хотел?
Кроули больше всего боялся, что да.
— Я твой, да, полностью твой. Я сделаю все, что ты захочешь и как захочешь. Но я боюсь потерять контроль. А я его потеряю. Такое было сотню раз. Я не хочу, чтобы ты был сто первым. Отпускай меня.
— Нет! — Кроули едва не подскочил от испуга. Всё от этой мысли в нем вывернулось наружу, в горле стал комок. — Никуда я тебя не пущу! — он вцепился в его запястье сжимая с такой силой, что едва кость не хрустнула. Синяк останется. Хорошо, если не кровоподтек. Кроули держал действительно сильно. Не по-человечески. — Я люблю тебя.
— Не любишь.
— Люблю.
— Хватит врать!
— Не вру, — Кроули закачал головой, ощущая, что сам скоро зарыдает. Гавриил не верил ему. Действительно не верил. По-настоящему.
Беззащитные чувства, которые действительно в нем были, сейчас снова запульсировали той знакомой сильной болью. Дикой. Настоящей. То, что было до тех пор, пока Гавриил снова его не нашел.
Сделай мне больно.
— Это неправильно, блять. Мы оба не можем любить. Иди, не знаю, к Азирафелю! Он сможет дать тебе любовь.
— Не нужна мне чья-то любовь! Мне ты нужен!
— Да кому ты врешь! Не я тебе нужен, боль тебе нужна. Всегда нужна была только она. Мы все для тебя — всего лишь еда. Тебе нужно меня отпустить.
— Ты сказал, что сделаешь все, что я захочу для меня! Я хочу, чтобы ты остался, чтоб был со мной…