Оуэн, Йанто, Гвен и Тошико повернулись, чтобы уйти. Джек остался на месте, глядя на девушку. Уходя, Тошико услышала, как он говорит:
— Оставайся с нами, Марианна. Мы поможем тебе преодолеть это.
В последней в ряду клетке жил долгоносик. Когда Тошико заглянула в его камеру, её сердце замерло. На мгновение клетка показалась ей пустой, и она запаниковала, решив, что долгоносик сбежал. Потом она присмотрелась внимательнее и расслабилась. Долгоносик был по-прежнему там, он прижимался к стене.
Мгновенная расслабленность сменилась более серьёзным беспокойством.
Долгоносик стоял, прислонившись к стене, дальней от камеры Марианны, и его голова была повёрнута в сторону. Казалось, что он изо всех сил прижимается к кирпичной кладке. Тошико никогда не видела, чтобы он так себя вёл. Он был испуган. Он был в ужасе.
Что же они привезли с собой в Хаб?
Глава десятая
Утро наступало медленно, омывая пляж волной янтарного света. Рис постепенно просыпался, медленно переходя из состояния глубокого сна к бодрствованию, что заняло у него почти целый час – на него постоянно наваливалась дремота, но в конце концов он пришёл в сознание, открыл глаза и перевернулся на спину, уставившись в потолок.
Утро и бессонница прогнали дремоту. Он пытался хвататься за неё, но всё, что он получил – обрывки эмоций и изодранные картинки. Он припомнил, что там было что-то о том, как он был беременным: он шатался по квартире, огромный и неуклюжий, сшибая вещи с полок. Это был странно. Даже в состоянии полусна он понимал, что не стоит рассказывать об этом Гвен; вопрос о том, заводить ли детей, пока не поднимался, и он пока не хотел говорить об этом. И ещё там были фрагменты истории о бобовом стебле или виноградной лозе, которые росли быстрее, чем он мог взобраться на них, хотя у него было ощущение, что на верхушке бобового стебля находится что-то нехорошее, что-то, что он не хотел бы видеть. Может быть, это был великан. Одному Богу известно, о чём был тот сон. Гвен, наверно, сказала бы ему, что этот сон означает, что Рис выбрал дорогу, в правильности которой он не уверен. Но насколько он сам понимал, это означало, что он съел слишком много сыра накануне вечером.
Мысли о сыре и прошлом вечере неожиданно вызвали поток воспоминаний, которые были спрятаны в глубине подсознания, пока он спал. Рис вздрогнул, вспомнив, как после ухода Гвен они с Люси съели ужин, потом десерт, а потом тосты с сыром в качестве закуски, пока они смотрели «Ньюснайт»[44]. И ещё они выпили две бутылки вина. Господи, и он ещё собирался похудеть! Проблема была в том, что он постоянно чувствовал себя голодным. Люси ничуть не помогала; она могла уничтожать еду так же быстро, как и он. И самое прискорбное заключалось в том, что она оставалась тощей, как жираф.
Рис осторожно переместил руки с груди на живот, ожидая обнаружить, что он раздулся от обжорства. К его большому облегчению и удивлению, его пресс был более плоским, чем он помнил ещё с времён окончания колледжа. Под жиром оказались даже следы накачанных мышц. Он сложил руки на животе и заулыбался. Чем бы ни была эта таблетка из «Клиники Скотуса», похоже было, что она работает. Троекратное «ура» амазонским орхидеям!
Кто-то пошевелился в кровати рядом с ним. Рис повернул голову, не убирая рук с живота. Всё, что он увидел – горб под пуховым одеялом. На подушке не было головы. Из-под постельного белья не выбивались волосы. Его неожиданно охватила паника. Гвен ушла по своим полицейским делам до того, как он лёг спать, и он не помнил, когда она вернулась. Господи, пожалуйста, пусть это будет не Люси в постели с ним! Хотя она милая, и часть его — наиболее примитивная и бессовестная часть – хотела бы трахнуть её без обязательств, но сейчас ни время, ни место не были подходящими. Только не в их с Гвен постели, Христа ради! Только не сейчас, когда между ними всё наладилось! Конечно, не мог же он до такой степени напиться?
Желая проверить свою догадку, он сунул руку под одеяло и нащупал бедро. Судя по тому, какие изгибы он ощутил под своими пальцами, обладательница бедра лежала спиной к Рису. Он мягко погладил его.
Бедро было таким же тёплым, как у Гвен, и по форме оно было похоже на бедро Гвен, но слишком много времени прошло с тех пор, как Рис спал в одной постели с кем-то другим, чтобы помнить, отличаются девушки в постели чем-нибудь друг от друга, или они все одинаковые. Он хотел повернуть эту девушку – кем бы она ни была – так, чтобы увидеть её лицо, но, если это была Люси, он не хотел этого знать. Это могло бы привести ко всевозможным неприятностям.
Он снова погладил бедро. Появившаяся словно ниоткуда маленькая рука сжала его пальцы.
— Я устала, — произнёс сонный голос. — Поздно пришла. Хочу спать.
Ощущение облегчения окатило его, словно водопад. Это была Гвен! Слава Богу, это была Гвен. Это означало, что Люси спит на диване. И, поскольку сегодня суббота, ему не нужно вставать и идти на работу. Бог был у себя на небесах, и всё в мире было прекрасно.
Он выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить Гвен, и надел свой старый облезлый халат. Это было не то, в чём он хотел бы, чтобы его видела Люси, но он не хотел привычно разгуливать по квартире голым, пока она живёт с ними. Это могло бы быть опасно. Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул.
В гостиной было темно, но тонкий луч света, пробивавшийся сквозь щель между занавесками, освещал диван. На диване было постелено двуспальное одеяло, так, что одна его половина лежала на подушках, а вторая была сложена и прикрывала тело лежащей Люси. Из-под одеяла виднелись лишь спутанные чёрные волосы и кусочек бледного лба. Она всё ещё страдала от шока, который перенесла накануне; она всё ещё переживала ту странную попытку похищения. Та примитивная и бессовестная часть его задумалась, как Люси выглядит под одеялом; были ли на ней трусики и футболка, или она спала голой? Теперь, когда она сбросила так много веса, как её тело выглядело без одежды? Каковы были шансы на то, что она повернётся, одеяло сползёт, и он сможет увидеть её обнажённую спину и задницу? И действительно ли её грудь выглядит так феноменально вблизи?
Он быстро переключил мысли на другую тему. Пройдя мимо дивана, он направился на кухню, вытащил две кружки, сполоснул металлическую чашу кофеварки, взял молотый кофе из морозильника, где они хранили его по настоянию Гвен, и насыпал три полных ложки в загрузочный лоток кофе-машины. «Натуральный хинный кофе», — было написано на пакете. Рис понятия не имел, хороший это кофе или нет, но на вкус он был крепким и насыщенным. Кофе медленно капал в чашу, распространяя великолепный аромат, тёмный, сложный, острый. Рис чувствовал, что с каждым вдохом всё больше просыпается.