— Оуэн, прости меня, — прошептала она.
И бросилась к нему, вытянув вперёд скелетоподобные руки, чтобы вцепиться ему в горло.
К тому времени, как Гвен вернулась домой, было уже темно, и она так устала, что ей хотелось только упасть на кровать и заснуть.
Йанто в конце концов забрал её из Грейнджтауна. Во внедорожнике он был один. Когда Гвен впустила его в квартиру и заметила, что он один, она спросила у него, где все остальные.
— Кажется, на Оуэна напала та юная леди, которую мы заперли в камере, — ответил Оуэн. — Он включил сигнал тревоги, и Джеку и Тош пришлось усмирить её, пока он не вырвался.
— Усмирить её? — переспросила Гвен, вспомнив свою эпическую битву с Люси. — Как?!
— Джек воспользовался огнетушителем.
— Ладно, — она кивнула. — Понятно. Наверно, они отвлекли её холодным углекислым газом.
— Нет, они ударили её плоским концом баллона. Наделали беспорядка.
Гвен передёрнуло.
— Оуэн в порядке?
— Он немного избит. — Йанто бросил взгляд на шею Гвен. — Похоже, что ты страдаешь от того же.
— Другой нападающий, но те же намерения, полагаю. Кстати сказать…
Вместе они отнесли крепко связанное тело всё ещё находящейся без сознания Люси на заднее сиденье внедорожника. Йанто предложил Гвен подвезти её, но её машина всё ещё была припаркована за углом. Она неохотно проводила его взглядом, когда он уезжал, и сделала глубокий вдох, прежде чем влиться в поток кардиффских машин.
Она не ела с тех пор, как отправилась в Грейнджтаун, но после драки с Люси её тошнило. Последним, чего ей хотелось бы, была еда. Теперь, открывая входную дверь, она с большим удовольствием свернулась бы калачиком на коврике в прихожей и спала там, даже если до её кровати было совсем недалеко.
— О Господи! — из гостиной появился Рис. Из-за повязки на щеке он был похож на кривобокого хомячка. — Гвен, что случилось?
— Что случилось где? — вяло переспросила она.
— Твоя шея!
— А, это. Я подралась. С Люси.
Он подался к ней, протянув руки, и она упала в его объятия.
— Ты в порядке? Ты победила?
— Видеозаписи нет, — сказала она с закрытыми глазами, прижимаясь к его груди и вдыхая смесь запахов лосьона после бритья и антиперспиранта, которые она знала так хорошо, что могла бы узнать Риса среди дюжины других мужчин в тёмной комнате. — И мы дрались не в грязи, так что можешь прекратить восхищаться.
— Я не восхищаюсь, — сказал он. — Я просто беспокоился о тебе.
— Очень мило. Я в порядке. И буду чувствовать себя ещё лучше, когда лягу в постель.
— Тебе нужно помазать эти царапины мазью с антибиотиками. Забавно, но у меня есть кое-что, чем ты сможешь воспользоваться. В шкафчике в ванной.
— Ладно.
— Ты не двигаешься, — он обнял её. — Что случилось с Люси?
— Она в тюрьме. В изолированной камере.
— Мне надо будет подать заявление? Гвен покачала головой.
— Не думаю. С ней определённо что-то не так. — Она подняла руки и отстранилась от Риса. — Иди в постель. Мне нужно что-то тёплое, чтобы можно было прижаться.
Рис направился в спальню, на ходу стягивая футболку, а Гвен пошла в ванную. Она протянула руку к дверце шкафчика и открыла её. Парацетамол, ватные шарики, противогрибковая мазь для ног, тампоны… где, чёрт возьми, эта мазь с антибиотиками?
Ага, вот она, на нижней полке.
Прямо перед блистерной упаковкой всего лишь с двумя пузырьками, один из которых пуст.
И Гвен с тошнотворным тянущим ощущением в животе поняла, что, если она перевернёт упаковку, то увидит напечатанные на фольге два слова.
«Старт» и «Стоп».
Глава четырнадцатая
Насколько Тошико понимала, собрание Торчвуда на следующее утро началось не слишком удачно. Оуэн был побитым и мрачным; Гвен была побитой и угрюмой; а Джек злился то ли на одного, то ли на другую, то ли на обоих сразу. А Йанто был Йанто, суетясь вокруг кофеварки рядом с конференц-залом, пытаясь отрегулировать температуру пара, пока Джек наконец не сказал:
— Ладно, позаботимся о сотрудниках. Нам всем нужно приободриться. Мы идём завтракать.
Они вышли через центр туристической информации, который занимал Йанто, и Джек повёл их в принадлежавшее какому-то турку кафе, стоящее на сваях над Кардиффским заливом. Серые волны, увенчанные пеной, омывали маленький пляж из гальки. Разные куски дерева и пластика плавали на поверхности воды, раскачиваясь взад-вперёд, словно не уверенные, в какую сторону им нужно. Одинокий лебедь показался из-под деревянного пирса, отделявшего воду от земли, равнодушной и неприступной. Вдали мыс Пенарт был почти скрыт в тумане, серый на сером фоне.
— У нас были ужасные несколько дней, — сказал Джек после того, как официант принял у них заказ. — Я знаю, что всё это выглядит мрачно. Такое случается. Что бы здесь ни происходило, это сложно, и я не думаю, что у нас уже есть все ответы.
— Nakitsura ni hachi, — пробормотала Тошико. В ответ на вопросительный взгляд Джека она добавила: — Это японская пословица: «Заплаканное лицо и пчёлы жалят». Это означает, что, что плохая ситуация всегда ещё ухудшается перед тем, как улучшиться. Если улучшится.
— Полностью с тобой согласен. И я считаю, что часть проблемы в том, что у некоторых из нас есть данные, о которых не знают остальные. Если мы хотим как-то разобраться с этим бардаком, нам нужно поделиться всем, что у нас есть. Кто хочет начать?
— У нас есть три человека, демонстрирующих симптомы, — сказала Гвен невыразительным голосом, не отрывая взгляда от скатерти. — Люси Собел и Марианна Тилл обе заперты в камерах в Хабе. Мы должны предполагать, что существует больше людей с этой проблемой, чем бы она ни была.
— Оуэн, — сказал Джек. — С чем точно мы имеем здесь дело?
— Я не знаю точно. Компьютеры Тош всё ещё обрабатывают результаты сканирования с той портативной штуки. Всё, что я знаю благодаря тщательным наблюдениям — что симптомом является очень сильный голод, приводящий к психозу и увеличению силы. И Марианной, и Люси, похоже, овладело психическое состояние, в котором голод заставляет их нападать на людей и съедать их. Потом их сознание стирает подробности и убеждает их, что это были галлюцинации. Я подозреваю, что то, от чего они страдают, чем бы это ни было, делает их внушаемыми и вызывает психозы. С их кровью всё в порядке, и никаких внешних проявлений заболевания нет. В ходе анализа мне не удалось выделить никаких бактерий или вирусов, поэтому я не считаю это заразным.
— То есть это не лихорадка провинции Тапанули? — спросил Джек. Оуэн бросил на Джека сердитый взгляд.
— Я выдумал лихорадку провинции Тапанули. Её не существует. Она ненастоящая.
— Ты уверен? Я спрашиваю просто потому, что не уверен, что получил прививку. Я пропустил школу в тот день.
— Слушай, я просто пытался её утешить! Я хотел, чтобы она успокоилась!
— Действительно, — протянул Джек. — Это отлично сработало, правда?
Официант принёс их заказ, и они замолчали, пока на столе расставлялись тарелки: полный английский завтрак, с чёрным пудингом[61], яичницей-болтуньей, сосисками, беконом и поджаренным хлебом.
— Мы должны говорить обо всём этом? — спросил Йанто. — Я имею в виду... — он кивком головы указал на официанта.
— Не из-за чего беспокоиться, — ответил Джек. — У нас под столом генератор гашения поля. Я взял его с собой из Торчвуда. Никто в радиусе шести футов не может нас услышать.
Глаза Йанто расширились.
— Вы шутите!
— Безусловно, — отозвался Джек. — На самом деле, официант знает всего десять слов по-английски, и три из них – матерные. И по-турецки он тоже умеет ругаться как сапожник. Фактически, когда я в последний раз проверял, он мог ругаться на пятнадцати разных языках. Думаю, он раньше был моряком. С другой стороны, мне кажется, что это я был моряком. В моей жизни есть довольно неопределённые периоды. И это – один из них.