Джек огляделся по сторонам. В вестибюлях было что-то такое, что никогда не менялось. Он бывал в отелях и офисных зданиях с девятнадцатого века до сорок девятого, на множестве планет между Землёй и туманностью Конская Голова, и они всегда были одинаковыми. Люди сновали туда-сюда, пытаясь выглядеть важными, жуя на ходу. Ни у кого не было времени, чтобы присесть и расслабиться, выпить коктейль, закрыть глаза и немного помечтать. Все стремились к лучшему и, казалось, никогда не должны были достичь этого.
Лифты отделялись от остальной части холла стеклянной стеной. В стеклянные же кабины люди могли войти или выйти из них, только сунув в щель какое-то удостоверение. Гвен стояла перед перегородкой, пытаясь разобраться в списке компаний, размещённом на большой доске возле лифтов.
— «Толладэй Холдингз», — прочитала она. — «Сазерленд энд Родес Интернешнл», «Исследования и разработки МакГилврэя», «Рауз энд Патрик Файненшиал»… а! «Клиника Скотуса». Двенадцатый этаж. Похоже, она занимает весь этаж. — Она бросила взгляд на кабины, потом на Джека. — Как, чёрт возьми, мы туда попадём? У тебя есть какое-нибудь инопланетное устройство, которое взломает защиту на этих дверях?
— Даже лучше, — сказал Джек. — У меня есть деньги.
Он зашагал к столу из розового мрамора, стоявшему в центре вестибюля. За столом сидел мужчина в униформе охранника. На его именном жетоне было написано: «Мартин». Он с профессиональным недоверием наблюдал, как к нему приближается Джек.
— Привет, — сказал Джек. — Слушайте, я мог бы наплести вам о том, что к вам неожиданно нагрянула инспекция по охране труда или о чём-то таком же неправдоподобном, но мы оба – занятые мужчины, и у нас нет времени на церемонии. Давайте перейдём сразу к делу. Сколько денег вам нужно, чтобы пропустить нас к лифтам?
Мужчина поморщился.
— Это что, шутка?
— Это целиком и полностью зависит от того, считаете ли вы понятие о наличных деньгах забавным по своей сути.
Мартин покачал головой.
— Вы туда не попадёте.
— Пятьсот ваших старомодных британских фунтов.
— Ни в коем случае.
— Шестьсот.
— Это больше, чем я получаю за свою работу, приятель.
— Сидение в вестибюле, где никто не обращает на вас внимания – это не работа, а всего лишь способ наблюдать, как ваша жизнь проходит мимо вас. Вы что, с детства мечтали стать охранником в бизнес-центре? Вы лежали по ночам без сна, мечтая о том, чтобы выдавать пропуска нервным людям, опаздывающим на встречи? Семьсот.
— Послушайте, кем вы себя возомнили?
— Давайте, мой бюджет здесь ограничен. Семьсот пятьдесят фунтов, и это моё окончательное предложение. Пойдите в вечернюю школу. Следуйте за своей мечтой.
Мартин огляделся по сторонам. Никто больше не обращал на него внимания. Поймав взгляд Джека, он многозначительно указал глазами на что-то под столом.
— У меня нет на это времени, — громко сказал он и отвернулся. Джек наклонился и пощупал пальцами. Внизу, на полке, спрятанной под поверхностью стола, оказалась коробка, и в этой коробке было четыре или пять карточек, похожих на кредитные. Он вытащил две карточки, заменив их толстым конвертом, который вытащил из кармана шинели.
— С вами приятно работать, — сказал он. — Надеюсь, ваша оставшаяся жизнь сложится хорошо. Напишите мне как-нибудь.
Гвен с недоверчивым видом наблюдала, как он возвращается.
— Во-первых, это было взяточничество. Во-вторых, в том конверте и правда было семьсот пятьдесят фунтов? В-третьих, если это так, то откуда ты знаешь, сколько денег тебе могло понадобиться?
— Забавно, — сказал Джек. — С охранниками всё всегда заканчивается на семистах пятидесяти фунтах, без разницы, с какой суммы начинать. Должно быть, у них такое соглашение.
Он бросил одну карточку Гвен. Выбрав момент, когда лифты ненадолго освободились, они вместе вошли в кабину.
Двери лифта открылись на двенадцатом этаже, открыв просторный холл с мягким ковром нейтрального коричневого цвета, текстильными обоями и какими-то спокойными абстрактными картинами. На двери слева красовалась крупная, сделанная шрифтом «Sans Serif» надпись: «Клиника Скотуса».
Гвен толкнула дверь.
Приёмная клиники была пустой, не считая трёх удобных кресел для ожидающих, трёх дверей, на правой из которых висела табличка «Доктор Скотус», и столом секретаря, за которым никого не было. Джек сразу понял, что это место пустынно. То, что помещение не используется, всегда как-то чувствуется. Там чего-то не хватает: энергии, резонанса, фоновых шумов. Это всё равно что разница между спящим человеком и мертвецом; на первый взгляд они выглядят одинаково, но их всегда можно различить.
Конечно, спящие мертвецы были проблемой, но Джек разработал разные методы их идентификации. И они требовались не так уж часто.
— Кажется, нас ждали, — сказал он, озираясь. — Это место заброшено. И совсем недавно.
Гвен двинулась в сторону самой правой двери.
— Рис сказал, что беседовал с доктором Скотусом лично. Нам нужно начать оттуда.
— Она дважды постучала в дверь. — Просто на всякий случай, — пробормотала она.
— Вежливость ничего не стóит, — согласился Джек. — В отличие от пропусков, которые довольно дороги. Мне нужно ограничить взяточничество. Я почти выбился из месячного бюджета.
— Никакого ответа, — сказала Гвен. Она толкнула дверь. За дверью оказался тёмный кабинет. Если там и были окна, то они были завешены шторами или жалюзи. Она вошла внутрь, и её быстро поглотила тьма.
— Я могу кое-что у тебя спросить? — поинтересовался Джек, по-прежнему разглядывая приёмную.
— М-м?
— Почему есть шотландская банкнота в один фунт стерлингов, но нет валлийской банкноты в один фунт?
— М-м!
Пошатываясь, Гвен вывалилась из кабинета назад в приёмную, держась руками за шею. Вокруг её горла оборачивалось что-то толщиной с большой палец Джека, но с дико мечущимся хвостом. Что-то чёрное, с яркими синими полосами, опоясывающими его тело.
И оно душило Гвен.
Глава пятнадцатая
Тошико потёрла глаза, кажется, уже в тысячный раз. Глаза жгло, словно в них песка насыпали, и, потирая глаза, Тошико делала только хуже, но она не могла остановиться. Это было похоже на почёсывание или чихание: рефлекторное действие, которое невозможно подавить.
— Проблема этого места в том, — пробормотала она, — что я никогда не знаю, день сейчас на улице или ночь. Может начаться конец света, а я совершенно ничего не буду знать. — Фактически, мысленно добавила она, когда Джека нет рядом, шансы на то, что конец света может наступить в течение нескольких часов, возможно, намного выше. Обычно чаще что-то случалось, когда он отсутствовал.
Её компьютерный экран был раздражающе неподвижным, демонстрируя сетку чисел, пока процессор гудел, интегрируя бесконечные данные с портативного сканера в целостную картину. Он работал уже несколько дней, и всё указывало на то, что процесс может продолжаться до скончания веков. Когда бы это ни случилось.
Скучая, она откинулась на спинку стула и огляделась по сторонам. Она до сих пор помнила безумную смесь чувств, которые испытала, когда Джек привёл её сюда впервые: ужас перед огромной ответственностью, которую на неё возложили; гордость из-за того, что её выбрали; волнение от предвкушения исследования технологий, каких ни один человек никогда раньше не видел; и, как ни странно, отвращение к месту, где ей предстояло работать. Хаб был погребён под центром «Миллениум» и построен среди рушащихся остатков старой насосной станции, и остатки старинной викторианской архитектуры были заметны повсюду. Стены всегда были влажными, а нижний уровень центральной части помещения находился на несколько дюймов под водой, где летом обычно селилась колония москитов. По крайней мере, Тошико надеялась, что это москиты. Однажды Джек сказал ей, что на самом деле вода была домом для последних выживших после гражданской войны на планете, где жили очень маленькие, насекомоподобные существа. Конечно, она ему не поверила, но, когда наступило лето, она перестала их прихлопывать. Просто на всякий случай. Зачем случайно провоцировать межгалактический конфликт?