Сказочник и Брикс ржут.
— Заткните пасти. Вы двое были не лучше.
— През, я думал, она хотя бы чуть-чуть знает.
— Ну, она не знает. Всё это дерьмо для неё ново, и я, если ты не против, хотел бы доводить её до этого медленно, усёк?
Он ухмыляется после «доводить её», пока не ловит мой строгий взгляд.
— Ок, конечно.
— И относись к Тринити с некоторым уважением, понял?
Сказочник корчится от смеха ещё больше, чем до этого.
— Что, блядь, смешного, говнюк? — рычу я, зная, что не получу ответа.
— У всех есть частичка Тринни.
Не знаю, что вселилось сегодня в моих братьев, но они испытывают моё грёбаное терпение.
— И что, блядь? Она позволила твоей неотёсанной заднице трахнуть её, так скажи спасибо и не выёбывайся.
Выпятив губу, Сказочник откидывается на спинку кресла. Чёртовы младенцы.
— Босс прав. Она хорошая девушка и многое здесь делает, — добавляет Брикс.
— Жополиз, — бурчит Роф.
Я устал от этих ребят.
— Козлы. Все вы.
Толкаю Брикса в плечо, так что он знает, что я не объединяю его с этими придурками, на которых действительно зол. Затем я ухожу. Хоуп не рядом со мной уже слишком долго.
По тому, как она сбегает вниз по ступенькам, невозможно поверить, что ей за тридцать. Первым делом она дарит мне сияющую улыбку, словно рада меня видеть, но потом та меркнет, и мне кажется, Хоуп вспомнила, что недовольна мной. Фантастика.
Я беру её за руку, и мы направляемся наружу. Сегодня идеально свежее, прохладное утро.
— Тебе достаточно тепло?
— Мне хорошо.
— Слушай, прости.
— Ощущение, что завтракала я в чужой стране, на языке которой не говорю.
Это очень точно описывает происходившее, о чём ей и говорю.
— Так… Это байкерские штучки?
— Угу.
— Что такое «Вайперы»?
Чёрт, я пока не готов к этому разговору с ней. Но, если хочу видеть её в своей жизни, она должна знать некоторые вещи.
— Не «что». Кто. Они конкуренты нашего МК, заправляют в Айронворксе и на большей части близлежащего округа, вплоть до границы Вермонта. У нас были кое-какие проблемы с ними, но теперь всё кончено.
Я вижу, как она переваривает информацию.
— Оу. Ладно, — в итоге произносит Хоуп.
Очевидно, ничего в действительности не стало понятней. В этот момент мне приходится нелегко, потому что я хочу быть откровенным с ней, но ещё не хочу, чтобы сообщённая информация излишне напугала её или, возможно, оттолкнула от меня. Не тогда, когда мне наконец-то удалось заполучить её в свою жизнь, о чём я так долго мечтал.
Мы продолжаем идти. Миновали стену, которая окружает главное здание, и теперь идём к лесу по листьям, хрустящим у нас под ногами.
— Сколько из этого принадлежит тебе?
— Всё, около трёхсот акров (прим.: 121 гектар, что соответствует 121 полю для регби размером 144×70 м).
— Ого. Впечатляет. Что ты собираешься делать со всей этой землёй?
Хороший вопрос. Тот, над которым я немало размышлял в последнее время. У меня есть дом в центре города, но большую часть времени я провожу здесь, и он кажется мне расточительством. Наверное, было бы гораздо безопасней, живи многие из нас здесь. Тринити здесь на постоянной основе. Она единственная клубная девушка, у которой есть своя комната, потому что она тоже ухаживает за этим местом для нас. Двое парней остаются здесь круглые сутки, чтобы приглядывать за теплицей. Роф, Зед, Сказочник и Мёрфи в основном живут здесь, хотя Сказочник и проводит много времени в доме своей бабушки, помогая заботиться о своей младшей сестре.
Было бы неплохой идеей добавить несколько новых зданий. Может, построить дом, если у меня появится кто-то, с кем я разделю его.
— Многие из парней охотятся осенью, так что вот. Мы организовали небольшое стрельбище.
— Это опасно?
— Нет, если знаешь, что делаешь.
Хоуп молчит.
— Почему ты не вернулась к работе, Хоуп?
Она не отвечает долгое время, и мне интересно, услышала ли она меня.
— Не могу.
Я нежно кладу руку на её:
— А что с домом и другими вещами, милая?
Мы останавливаемся, а она лишь переминается и пялится в лес.
— У Клэя была страховка. Сейчас я ни о чём не волнуюсь.
— Ох, это хорошо.
На самом деле это меня не касается. Но мне становится легче от осознания, что её муж позаботился о её обеспечении на случай, если с ним что-то случится.
— Этот последний год был… ужасным.
Моя рука обвивает её талию, и я притягиваю Хоуп ближе. Не могу вынести мысли о её боли, эмоциональной или ещё какой-нибудь. Я также не могу избавиться от чувства, что если надавлю на неё, то потеряю. Всё, что мне хочется сказать, — это «у тебя есть я» или «я здесь для тебя». Но у меня складывается впечатление, будто она отреагирует не очень хорошо, поэтому я лишь предлагаю ей плечо, на которое можно опереться. Спустя несколько минут Хоуп оборачивает руки вокруг моей талии и закидывает голову вверх.
Вот оно. Эти прекрасные зелёные глаза, преследовавшие меня с самого первого дня, когда я заметил её в переполненном зале суда. Даже когда я смущал её или досаждал ей, она видела меня. Для неё я не был каким-то низкопробным уголовником или парнем, которого она эгоистично хотела объездить. Хоуп видела меня и относилась ко мне с уважением, даже если я раздражал её до посинения.
— Здесь очень мило. Мирно.
На её лице безмятежность, и я погибаю. Мы ещё немного наслаждаемся видом на горы. Она останавливается и снова одаривает меня своим милым расстроенным взглядом. Я наклоняюсь для поцелуя, и она, оборачивая мою шею руками, цепляется за меня. Подхватив её под попку, я приподнимаю Хоуп так, что она оказывается на идеальном уровне для поцелуя. Каким-то образом, прежде чем понимаю как, я уже прижимаю её к огромной сосне. Её ноги обёрнуты вокруг моего торса, а жаркая сердцевина прожигает меня сквозь все слои одежды между нами. Я настолько, блядь, твёрдый, что не уверен, удастся ли джинсам сдержать мой член. Мне действительно необходимо выбраться из них и оказаться в ней.
Кора дерева впивается в кожу на моих костяшках, и я понимаю, что сдеру её, если мы продолжим в том же духе. Её руки сдвигаются южнее, и она тянется к моему ремню.
— Детка, подожди. Мне нужно тебя поставить.
Она отпускает меня, и ощущение от её отсутствия паршивое. Но, как только её ноги касаются земли, она поворачивается и упирается руками в ствол дерева. Поза сексуальная как ад, но Хоуп делает ещё хуже, выгибая спину и вздёргивая попку повыше. Ох, чёрт возьми, блядь, да! Она наблюдает за мной через плечо, пока я вынимаю презерватив из кармана и изо всех сил стараюсь освободить себя, чтобы надеть его.
— Ну, разве ты не бойскаут?
— Парень может помечтать.
Эта игривая версия Хоуп виляет своей задницей передо мной в приглашении, и у меня нет намерений отказываться. Быстрым движением спускаю её штаны до колен и хватаю её за бёдра. Мне приходится немного наклониться, чтобы быть под нужным углом, но, как только я вхожу в неё, всё превращается в рай, а меня больше ничего не заботит.
Можно не беспокоиться, что нас увидят. Нет причин, по которым кто-то из парней преследовал бы нас в лесу, но меня одолевает безумное желание прикрыть её. Тело Хоуп — моё, и даже мысль о лесных медведях и оленях, которые на неё глазеют, раздражает меня.
Она хнычет, когда я выхожу, и, оглянувшись, бросает на меня стервозный, но до охерения милый взгляд. Я стягиваю рубашку через голову.
— Стой так, малышка.
Бросив рубашку на землю, я сажусь на неё, прислоняясь спиной к стволу дерева. Она до сих пор упирается в него, глядя на меня вниз.
— Иди сюда, — я протягиваю руку, и она берёт её, стягивая свои штаны другой. Ладно, теперь она ещё более голая, чем прежде. Затем она седлает меня и адски медленно опускается на мой пульсирующий член. — Блядь, Хоуп.
Она плотно прижимается ко мне и целует линию челюсти, глядя в мои глаза. Спустя несколько мучительных секунд её полуприкрытые веки подрагивают, и она скользит вверх и вниз по моему члену, сводя тем самым меня с ума. Теперь на моём пути слишком много одежды. Я хочу, чтобы её сиськи оказались у меня во рту, но этому препятствуют моя хлопковая футболка и ещё пара слоёв ткани. Пробравшись руками под материал и заполнив ладони её грудью в кружевах, я потираю её соски большими пальцами. Это сумасшествие. Я хочу касаться её везде и сразу. Впиваюсь пальцами в её бёдра, пощипываю соски и удерживаю её за плечи, чтобы оставлять её неподвижной и толчками входить в неё. Её крики отдаются эхом по лесу. Возможно, в клубе уже услышали, но мне на самом деле похер. Все будут знать — я доставлял здесь удовольствие своей женщине. Подумаешь.