Я выбираю несколько пар джинсов, свитеров, футболок, ночнушек и одно платье. Почувствовав себя более чем немного виноватой, я направляюсь в отдел нижнего белья и трачусь на некоторое количество новых пикантных бюстгальтеров и едва заметных трусиков. Просто на всякий случай. Если я понравилась Року в своём худшем виде, представляю, что он подумает теперь.
Моя глупость осеняет меня прямо посреди торгового центра. Мы не договорились о другой встрече. Хоть мы и попрощались этим утром на очень приятной ноте, второго свидания запланировано не было. Ни тебе: «Я позвоню позже». Ничего. Я тяжело опускаюсь на одну из лавочек, и фонтана энергии во мне как не бывало.
— Проклятье.
Я поворачиваю голову и улавливаю аромат шампуня, который использовали в салоне. Этого достаточно, чтобы выдернуть меня из уныния. И что такого, если мы ничего не спланировали? Он определённо запал на меня. Он свяжется со мной. Я не собираюсь превращаться в одну из этих сумасшедших, назойливых барышень. У меня есть и своё дерьмо.
Только вот в моей жизни ничего не происходит. Ещё два дня назад я была в депрессивном тумане. Но я разберусь. Затем я подхватываю свои пакеты и направляюсь домой.
Рок.
— Повторите ещё раз, почему я терплю этих членоголовых с Грин-стрит? — спрашиваю я Рофа, наблюдая, как уезжает Хоуп.
Я должен быть тем, кто отвезёт её домой, или по меньшей мере позволить ей следовать за мной, чтобы она не заблудилась. Но она настояла на том, что с ней всё будет в порядке, и вместо того, чтобы отвести её наверх и привязать к своей кровати, я смотрю на облако пыли.
— Потому что они покупают почти всё, что мы выращиваем, — предполагает Роф. Ответом служит моё бурчание. — И когда мы прекратили толкать дурь мексиканцам и начали выращивать это дерьмо, они стали зависать с нами?
Ага, ладно. Это было скользкое время в истории нашего клуба. Роф и я идём обратно. Мы друзья с тех пор, как я нашёл его на улицах подростком, который выживал с помощью того, что выбивал дерьмо из людей в нелегальных подпольных боях. Он на два года младше меня и ближе родного брата, что также, наверное, объясняет, почему я хочу надрать ему зад большую часть времени.
Роф — единственный, кому я в своей жизни могу доверять.
Почти десять лет назад мы вместе с Зедом воспользовались возможностью продвигать «Потерянных Королей» в новом направлении. Мы стали первыми, кто присоединился к братству гонщиков, ищущих свободу. МК дал нам семью, какой у нас никогда не было. Это кое-что значит. Но клуб начал развиваться в скверном для всех, за исключением верхушки, направлении. Разве мы когда-нибудь собирались стать законопослушными гражданами, работающими с девяти до пяти? Блядь, нет. Но нам и не нужно было становиться головорезами, которые набивали свои карманы за счёт таких же братьев.
— До сих пор не пойму, почему этот напыщенный мелкий панк настаивает на моём присутствии при каждой грёбаной поставке.
— Думаю, он запал на тебя, През.
Роф мнит себя юмористом. Я же намереваюсь снова надрать ему задницу.
— Так что за история со строгой цыпочкой-адвокатом? Как она?
Серьёзно обеспокоенный психическим здоровьем моего друга, я склоняю голову в сторону:
— У тебя есть какое-нибудь предсмертное желание, которое ты бы хотел со мной обсудить?
— Она теперь твоя старуха?
Мне даже не приходится думать об этом:
— Да, она ею станет.
Роф отходит на шаг назад и, широко распахнув глаза, кивает:
— Вау, это успех, През. У нас сейчас нет ни одной старухи. Итак, это весомо.
Блядь, так и есть. Будто у меня мало дерьма, которое нужно разгрести. В клубе захотят узнать больше о Хоуп. Им необходимо доверять тем, кого мы приводим к нам. Если я не буду держать её полностью изолированной от МК, со временем она случайно подслушает что-то, и они захотят узнать, можно ли ей доверять. Я уверен: тот факт, что она адвокат, тоже создаст проблемы, хотя и не понимаю причину. По сути, поскольку Хоуп связана клятвой о неразглашении, к которой, я знаю, относится крайне серьёзно, им стоит на хрен перестать кипятиться по этому поводу.
Хотя Роф в одном прав. У нас сейчас нет действующих старух. Весь клуб на самом деле довольно молод. Мне тридцать семь, и я почти самый старший член «Потерянных Королей». Также я являюсь им дольше всех: примерно двадцать лет. С тем исключением, что все наши старые участники либо мертвы, либо на пенсии. Те, кто на пенсии, обычно ведут дела во Флориде. Они заявляются и критикуют нас во время самых жарких летних дней на протяжении нескольких недель, а затем возвращаются обратно на побережье, увозя своих старух с собой.
— Уверен, Тринити была бы не против, сделай ты её своей старухой, — говорю я лишь потому, что прямо сейчас мне хочется позлить Рофа.
— Этого никогда не случится, През.
— Почему? Она хорошая девушка. Безумно красивая. Знает, когда закрыть рот. И в курсе, как обращаться с клубом.
— В этом и проблема: она слишком хорошо знает, как обращаться с клубом.
— О, пожалуйста, ты трахал всякую шваль в радиусе ста миль (прим.: около 161 км), так в чём разница?
Я ненавижу мнение некоторых парней о том, что клубная задница достаточно хороша для траха, но не настолько хороша, чтобы осесть с ней. В действительности это могло бы вызвать намного меньше проблем. Хотя, учитывая мой случай с Хоуп, я едва ли в состоянии раздавать советы по этому поводу.
— Разница в том, что я бы не стала его старухой, даже если бы он встал на колени и попросил бы меня об этом перед всем МК.
Вот дерьмо. Я не видел, что Тринити зависает за углом. Боль в её голосе заставляет меня пожалеть о произнесённом моим проклятым ртом. Издёвки над Рофом не стоят тех ран, которые его сраные комментарии могут ей нанести.
— Блядь, Тринити. Мне необходимо заставить тебя носить сраный колокольчик на шее, — подтруниваю я, смягчая напряжение.
Она полностью показывается из-за угла. На лице застыла не затрагивающая её глаз улыбка.
— Спасибо, что вступаешься за меня, Рок.
Я раскрываю руки, и она устремляется ко мне, одаривая Рофа смертельным взглядом. Я быстро обнимаю её.
— Ты очень помогаешь клубу, Тринни, и мы все ценим то, что ты делаешь.
— Я знаю: это неправда. Но уверена, что ты ценишь, лишь это имеет значение.
Я ласково похлопываю её по боку и вижу, как трепещут ноздри Рофа. Это абсурд, потому что он чертовски хорошо знает, что она для меня словно младшая сестра.
— Ты уезжаешь, детка? — спрашиваю я.
— Кухня на данный момент вымыта. Там ещё остались девушки, поэтому, если вы снова устроите бардак, они позаботятся об этом.
— Хорошо. Ты вернёшься позже?
Её взгляд скользит по Рофу, а потом она отвечает:
— Нет. Вечером у меня свидание.
Роф разворачивается и без слов идёт внутрь.
Тринити хохочет:
— Это было смешно.
— Спасибо, детка. Он всё утро на это нарывался.
Она оборачивается с серьёзным выражением на лице:
— Мне понравилась Хоуп. Мы ещё увидим её здесь?
— Это входит в мои планы.
— Хорошо. Тебе пора найти правильную женщину. Ты так много делаешь для каждого. Ты тоже заслуживаешь быть счастливым, Рок.
Это, пожалуй, самый серьёзный разговор между мной и Тринни за последние несколько лет.
— Думаешь, сможешь ввести её в курс дела? Потихоньку?
— Конечно. Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю, През, — мягкая улыбка поигрывает на её губах, и мне интересно, что происходит в её красивой головке. — Не переживай насчёт меня и Рофа. Этого никогда не случится. Я с этим покончила.
— Тринити…
— Серьёзно, Рок. Я в порядке.
***
Я нахожу Рофа в конференц-зале.
— Ты закончил заёбывать меня по поводу Тринити?
— Полагаю, да.
Он кладёт руки на стол и встаёт:
— Давай проверим внизу. Проспект подгонит фургон.
— Мы не станем брать сраного проспекта, — предупреждаю я, пока мы идём бок о бок по ступенькам в теплицу.