Меня дразнит даже душ. Внутри я нахожу несколько длинных волосков Хоуп. Пусть меня долбанёт молнией, если она не воспользовалась и моим бритвенным станком тоже. Мысль о взволнованной Хоуп внутри моей душевой, возможно, готовящейся для меня, пробуждает во мне желание выследить её и трахать до потери сознания.
Едва успев обсохнуть после купания, я уже стою в своей гардеробной и надеваю кевларовый (прим.: арамидное волокно (полипарафенилен-терефталамид), выпускаемого фирмой DuPont. Кевлар обладает высокой прочностью) жилет. Я всегда в нём на поставках. Как уже было сказано, у меня хорошие отношения с шайкой с Грин-стрит, но чем чёрт не шутит. Я не доверяю ни одному из этих мелких засранцев. Натягиваю рубашку, а потом застёгиваю кобуру. В ней уже ждут два девятимиллиметровых. В прошлом году моя обойма признана нелегальной сраным нью-йоркским законопроектом по контролю за оружием, потому что в ней десять патронов. Эти уличные панки не их тех, кто скажет: «О, мне разрешено вставить только семь патронов». Да и я не такой. Опускаю пару дополнительных обойм в карман брюк и направляюсь вниз.
Просовываю голову в фургон, дабы убедиться, что все три контейнера загружены. Хоть в чём-то Роф сегодня хорош. Зед и Сказочник сидят впереди. Мы с Рофом берём байки. Меня накрывает чувство тревоги, и я возвращаюсь в клубный дом:
— Брикс, рад, что ты здесь. Почему бы вам с Мёрфи не сесть нам на хвост сегодня вечером?
— Уверен, босс?
— Что не так, През? — интересуется позади меня Роф.
— Всего лишь странное чувство. Не переживай — я заплачу им из своей доли.
Он вздыхает:
— Это не то, что я имел в виду. Мы всегда ездим вчетвером. Что тебя беспокоит?
Я не уверен на сто процентов, что ужалило мою задницу сегодня.
— Ничего. Я просто хочу, чтоб они поехали на поставку. Посмотрели, как всё происходит.
— Я найду Мёрфи, и встретимся снаружи, — отвечает Брикс, поднимаясь с места.
— У тебя плохое предчувствие? — спрашивает Роф.
Я пожимаю плечами, чувствуя вес двух пистолетов по бокам.
— Пусть поедут в фургоне.
Очевидно, Роф хочет узнать что-то ещё, но он всё понимает. Я сажусь на свой байк. Четверо братьев размещаются в фургоне, и мы срываемся с места. Я возглавляю нас, Роф едет рядом, а фургон следует за нами. Теперь мне интересно, стоило ли поставить двух парней позади машины. Не очень хорошо начинать сомневаться в этом направлении бизнеса.
Эмпайр, конечно, не самый большой округ в Нью-Йорке, но даже при таком раскладе понадобится полтора часа на поездку из одного конца в другой. Пробег до Эмпайр-Сити занимает тридцать минут, а потом ещё пятнадцать, чтобы проехать по городу до Ривервок-Парк, где и назначена встреча. Место находится сразу же за магистралью, но помимо нескольких бездомных, спящих там каждую ночь, обычно никого нет. В задней части парка густые деревья обеспечивают нам достаточно уединения.
Как только мы проверяем пустую парковку, я даю ребятам сигнал отогнать фургон дальше по дороге, ведущей к нашей точке обмена. Я еду вперёд, дабы убедиться в том, что всё выглядит нормально. Заметив Стрелка, паркую байк и встречаю молодого главаря.
— Где твоя команда, мужик? — спрашиваю я после нашего мужского ритуала приветствия через рукопожатие и удар плечом к плечу.
— Ублюдки опаздывают. Ты же знаешь, всегда преследуют какую-нибудь киску.
— Знаю, но тебе бы установить правила. Ты босс.
В конечном итоге я консультирую Стрелка гораздо чаще, чем хотелось бы признать. С недавних пор на его плечи легло немало ответственности. Мне нравится парень, но не думаю, что он долго продержится. Банда его не уважает.
Урчание машины прерывает нашу беседу. Фары освещают тротуар. Я узнаю двоих во внедорожнике: Мизинца и Кидда. Они машут и паркуются возле фургона, практически блокируя путь. Мой взгляд скользит к обочине и травянистому участку вдоль дороги. Он плотно усеян зарослями кустов, но, если понадобится, я смогу прорваться через них на байке. Как и фургон. Он в состоянии пробиться сквозь вечнозелёные деревья перед ним, если это будет необходимо.
Почему я думаю об этом? В какой-то степени мой мозг так работает везде. Сегодня же вечером он почему-то трудится сверх меры.
— Давай посмотрим товар, — смеётся Стрелок.
Он похлопывает меня по плечу и важно идёт к фургону. Мизинец и Кидд встречают нас у задних дверей. Роф, Зеро, Сказочник и Брикс также присоединяются к вечеринке. Стрелок выгибает бровь, видя дополнительных вооружённых людей, но у него нет яиц, чтобы спросить о причине. Мёрфи распахивает створки дверей изнутри и подталкивает один из контейнеров к краю. Этот наполнен «Искушённым Ублюдком».
Стрелок фыркает:
— Такой МК есть в Окленде, знаешь? — я не знал, но задумался о Спарки. — Мелкий. Типа из бывших копов или подобных засранцев, — продолжает Стрелок, будто мне есть до этого дело.
Я начинаю передавать ему партию товара, а он достаёт небольшой блокнот и один из этих маленьких, остро заточенных карандашей и начинает записывать каждую упаковку. Это, в самом деле, бесценно.
Когда мы заканчиваем с представлением, Кидд передаёт Стрелку толстый конверт и маленькую брезентовую сумку. Я вопросительно вздёргиваю бровью на конверт: наша обычная плата прекрасно помещалась в подобном мешке. Стрелок отводит меня в сторону, и я даю ребятам сигнал перенести контейнеры во внедорожник.
— Это чаевые от Локо (прим.: в оригинале Loco, что с испанского «безумный», «чокнутый») в знак благодарности за заботу о проблеме с «Вайперами».
Вопрос с ними был решён в прошлом году, так что я не знаю, почему Локо понадобилось столько времени, чтобы сказать спасибо. Это тоже чертовки странно. Никто в нашем мире не делится деньгами ради прикола. Я открываю конверт, и в нём где-то двадцать тысяч. Интересно. Стрелок мог бы оставить их себе, и я бы никогда не узнал о них.
Ах, это тест. Чтоб меня. Стрелку недолго осталось. Никакого уважения снизу и доверия сверху. Боже.
— Спасибо, чувак. Я перезвоню Локо и скажу, насколько благодарен ему, — не хочу быть ответственным за смерть этого малого.
Когда я запихиваю конверт за пояс джинсов, тихую ночь заполняет грохот выхлопных труб Харлеев. Слишком уж, блядь, близко. Они определённо заехали в парк. Мой взгляд мечется к Стрелку, и тот уже готов обосраться. Не впечатляет и не удивляет.
— Сворачивайтесь! — кричу я своим парням.
Четверо следуют к фургону и запирают его. Роф передаёт сумку через переднее окно Зеро и прыгает на свой байк. Кидд и Мизинец стоят снаружи внедорожника, выглядя сбитыми с толку.
Стрелок пялится в сторону деревьев.
— Где твой ствол, Стрелок?
Он поворачивается ко мне и смотрит так, будто понятия не имеет, о чём я говорю. Медленно он приподнимает рубашку и вытаскивает свой Глок. Вытащив один из своих пистолетов из кобуры, я прикручиваю к нему глушитель. Мы не совсем в городе, но и не в глуши.
Два ездока на Харлеях появляются перед внедорожником, беспорядочно стреляя в воздух. Какого хера? Я узнаю в них панков с 18-ой Стрит-бойз, соперников шайки с Грин-стрит. Ума не приложу, почему они, мать вашу, на Херлеях. Явно не то, что они обычно выбирают для поездок, — это видно по тому, как им с трудом удаётся контролировать свой транспорт. Первый идиот тормозит и наставляет своё оружие на Стрелка. Роф появляется из ниоткуда и сбивает панка с байка. Оба — и парнишка, и байк — падают на землю.
У второго, кажется, даже нет пистолета. Он по-прежнему ошеломлён тем, как его приятелю надрал задницу образчик ярости, представляющий собой некогда подпольного бойца с шестидюймовым пистолетом, ростом сто восемьдесят два сантиметра и весом сто семнадцать килограммов. Мне и самому есть чем похвастаться по части драк. Мы с Рофом годами тренировали друг друга. Бросившись на панка, я пришпиливаю его к земле. Он получает несколько точных ударов, но те лишь распаляют меня. Когда он наконец-то перестаёт сопротивляться, я поднимаю его на ноги. Роф делает то же самое со своим трофеем.