Сергей Мельников
Медленный ад. Ракшас с дефектом
Вместо стекла во входной двери родильного отделения торчала фанерка с коричневыми пятнами сучков. Лёня дёрнул раз, дёрнул два, с душераздирающим скрипом створка сдвинулась, сгребая грязный снег и застряла.
— Дверь закрой! — рявкнула техничка в грязном халате. — В лифте родился? Всё отделение застудишь!
С виноватой улыбкой он сделал, что требовали. Уборщица бросила размазывать грязь с талой водой по полу и шмякнула тряпку ему под ноги.
— Ноги вытирай! Ходят тут, а мне перемывай за ними, — разворчалась она. — Чего припёрся, старый чёрт?
— Так жена у меня рожает, — совсем стушевался Лёня. Он послушно встал на темно-серую драную мешковину: запузырилась вода между подошвами, потекли струи в разные стороны. Чище не стало.
Уборщица всплеснула руками:
— Ну ты ж смотри. Дед старый, а туда же! Срам один на уме! О душе думать пора! Или от молодого кого понесла?
Бабка ехидно сощурилась, ожидая реакцию. Лёня почувствовал, как заклокотало в груди.
— Да что вы себе позволяете? — от возмущения он задохнулся, и в конце фразы сорвался на фальцет, от чего ещё больше смутился и покрылся пунцовыми пятнами.
С удовлетворённой улыбкой бабка выдернула тряпку у него из-под ног.
— А ты горлом тут не бери, много таких горлопанов развелось. Я тебя не боюсь, чертяка. У! — потрясла она кулаком, потом махнула и пошла дальше размазывать грязь по полу. На её дряблой шее покачивался серебряный крестик.
— А как зовут тебя, божий человек? — елейным голосом спросил Лёня.
— А тебе зачем? — зыркнула бабка.
— Отцу нашему за тебя помолюсь, здоровья просить буду. Тяжело, чай, в таком возрасте ведра с водой таскать.
— Тяжело, сынок, ой как тяжело. — Бабка шустро усыновила "старого чёрта". — Помолись, добрый человек. Евдокией меня зовут. И я помолюсь.
Не спросив имени, она натянула обычную свирепость на лицо. За спиной Лёни скрипнуло, и бабка заорала:
— Куда прёшь? Ноги вытирай, лишенец!
Лёня увидел в углу телефонную будку и кинулся к ней. Трубки не было, в мятом корпусе — прорези для микрофона и динамика. Он нашарил двушку в кармане и сунул в монетоприёмник.
— Транспортный отдел. Слушаю! — гаркнул молодцеватый голос.
— Тише, пожалуйста, — взмолился он. — Тут будка без стекол и автомат без трубки.
На том конце вздохнули и спросили вполголоса.
— Говорите, что у вас?
— Это Леонард, ракшас1, у меня жена рожает, в шестой горбольнице. Тут подходящий объект есть. — В голосе появились умоляющие нотки. — Может, подвесим меточку и к нам?
— Что за объект? Как зовут, кем работает?
— Евдокия, техперсонал.
— Минуту, проверяю по картотеке.
На том конце прибалтийская певица Анне Вески по радио призывала радоваться жизни самой, потом тот же голос сказал:
— Не выйдет, на Евдокии уже висит метка смежников.
— Да как? — захлебнулся от возмущения Лёня. — Это не бабка, а адский демон! Вампир энергетический! Смежники совсем ослепли?
Он говорил слишком громко, и техничка остановилась, навострив уши. Лёня глянул на неё с опаской и зашептал, почти касаясь губами прорезей микрофона:
— Честное слово, она меня за две минуты довела.
— Ничего не могу поделать, — невозмутимо ответили с той стороны. — Объект Евдокия ходит в церковь каждую неделю, исповедуется и причащается. Сейчас, в эпоху развитого социализма этого достаточно.
— Блин! — сказал Лёня и нажал рычаг. — Перестройка уже вообще-то!
Он присмотрелся к бабке: и впрямь белая метка над головой. Сильно расстроиться не успел: по лестнице сбежал врач в очках с золотой оправой. Распахнул руки, будто друга старого встретил.
— Леонид Сергеевич! Дорогой мой! Уже вот-вот. Волнуетесь, голубчик?
Врач заключил Лёню в объятия, пухлые губы ткнулись в ухо.
— Сотку мне, сотку смене, — Шепнул он чуть слышно.
— Что, простите? — не понял Лёня.
Доктор отодвинулся, удивлённо глядя на него, как на экзотическую птичку колибри, случайно залетевшую в заснеженную Москву
— Леонид Сергеевич! Вы же хотите, чтобы роды прошли успешно? — спросил он, пытливо заглядывая будущему отцу в глаза.
— К-конечно, — ответил Лёня, заикаясь.
— Ну вот, — радостно улыбаясь хлопнул его по плечам доктор и снова приник губами к уху:
— Сто. Рублей. Мне. Сто. Смене.
— И не о чем будет беспокоиться! — добавил он громко. — Ну давайте, голубчик, поторопитесь, вот-вот уже. Времени очень мало.
Лёня проводил взглядом дефицитные югославские туфли, бегущие по лестнице вверх и поторопился к телефону-автомату.