Он пикнул сигналкой своего новенького "Поло" и пошёл к нему, элегантно запахивая на ходу пальто, а Лёва проводил его грустным взглядом, посмотрел на штабеля коробок в фуре, на раздражённую рожу водилы, и у него возникло жгучее желание как можно быстрее нарушить заповедь, всего одну, но лучше всего к этому случаю подходящую… Раза два, а может даже и четыре. Он вздохнул и потащил коробку на склад. Лёва был добрый мальчик. Кто-то б сказал: "слабый", но мама говорила, что добрый.
Когда Лёва поставил магазин на сигнализацию, была глубокая ночь. Ни одно такси не хотело везти его усталое тело домой. Машины плели свои кружева маршрутов вдали, не приближаясь к границам мёртвой зоны вокруг Лёвушкиного магазина. На подгибающихся ногах, Лёва вышел на почти пустую улицу.
Почти, потому что прямо напротив его подворотни, на обочине, мигая аварийкой, стояло такси: старая "Волга ГАЗ-24" с помятым передним крылом. У задней дверцы опирался обеими руками на палку пожилой мужчина в потёртом коричневом костюме, таком же старом и немодном, как машина, да и сам его хозяин. Ветер развевал жидкие волосёнки, прикрывавшие, видимо раньше, обширную лысину. Мужчина приветливо улыбнулся Лёве:
— Такси нужно, молодой человек? — во рту тускло блеснули металлические протезы.
— Нужно, — ответил Лёва, недоверчиво осматривая машину и водителя. — Только мне далеко ехать, а денег всего пятьсот рублей, а я знаю, как вы, частники, дерёте.
— Я не частник, — ответил водитель, совершенно не обидевшись, — и пятьсот рублей хватит.
— Вы даже не спросили, куда ехать, — напрягся Лёва.
— А куда вам ехать? — как ни в чём не бывало, спросил водитель.
— В Тёплый стан, — с вызовом ответил Лёва.
— Я так и знал, — обрадовался таксист, — а я живу в Видном, нам по дороге. Пятьсот хватит. — Он по птичьи склонил голову к плечу и хитро посмотрел на Лёву. — Вы напрасно беспокоитесь, молодой человек. Что я, калека, — он постучал палкой по ноге и она отозвалась деревянным стуком, — могу сделать молодому и сильному юноше? Садитесь, садитесь, всё равно в такое время вы такси не поймаете.
Лёва оглядел совершенно пустую улицу, освещённую редкими фонарями и решился. Он назвал адрес и сел на заднее сидение. Водитель сунул клюку на переднее пассажирское и завёл машину. Щёлкнул тумблером, включая счётчик.
— А это зачем? — насторожился Лёва.
— Привычка, — хмыкнул водитель. — Мне просто нравится этот звук. Он делает время видимым.
— Это как?
Такси вырулило на пустую дорогу и спокойно покатило на юг. Москва доказывала всем своим видом, что тоже спит: кругом ни людей, ни машин. Только пятна от фонарей ползут по рукам, сменяясь темнотой, да тихо тикает счётчик.
— Вы очень молоды… Как вас зовут, извините?
— Лев, — нехотя ответил Лёва. Слушать старческие разглагольствования ему не хотелось, но воспитание не позволяло об этом сказать.
— Лев, — повторил водитель, — сильное имя. Отважное, грозное, не думающее о последствиях. Вам очень повезло с именем, Лёва. Имя — аванс на будущее, который даётся при рождении. Родители сделали вам ценный подарок. А меня зовут Яков Аронович.
— Очень приятно, — буркнул Лёва. Всё, что сказал водитель о его имени никаким боком не относилось к нему, и это вызывало глухое раздражение.
— Так вот, вы очень молоды, Лёва, и, как все молодые, думаете, что будете таким вечно, но это не так. И я тому живое подтверждение.
Яков Аронович поймал в зеркале взгляд Лёвы и подмигнул, отчего Лёва насупился ещё больше.
— Когда время имело материальное воплощение: песок, пересыпающийся из одной колбы в другую, вода, да хотя бы тиканье часов, оно чувствовалось, люди слышали тихое шуршание чешуек, когда оно ползло мимо, люди знали, что наступит день, когда этот звук скроется вдали, и для них всё кончится. А сейчас механические часы стали редкостью. Люди носят фитнес-браслеты, которые не тикают. Время стало сменяющимися цифрами: девятка сменяется нулём, и всё начинается по новой, циклично. Но жизнь-то не циклична. Понимаете? Пропало понимание того, что время конечно. Вы просто об этом не задумываетесь. Вы живёте в иллюзии того, что девятка сменится нулём, и всё начнётся по новой, а нуля-то и нет. За девяткой пустота.
Лёва бросил взгляд на свой дешёвый фитнес-браслет. "01:59" сменилось "02:00", опровергая слова разговорчивого водителя. Лёва со скептической улыбкой уткнулся в смартфон. Такси свернуло на пустой проспект Мира. Ни машин, ни людей, только колхозница с рабочим проводили удивлённым взглядом единственную движущуюся точку: старую помятую волгу.