Мэгги привыкла быть паршивой овцой. Ее родители умерли, когда ей было всего десять лет, и с тех пор она кочевала по приемным семьям, нигде не задерживаясь больше чем на год. Единственной ее родственницей была двоюродная бабка, тетушка Айрин. Она очень хотела забрать к себе Мэгги. Зато Роджер Карлтон, муж тети Айрин, этого не хотел. Он запретил Айрин брать в дом осиротевшую десятилетнюю внучку. Семь долгих лет Мэгги скиталась по чужим семьям, обзаводилась друзьями и прощалась с ними, едва ее отправляли на новое место.
Мэгги научилась не привязываться к людям и довольствоваться собой. Она не озлобилась, но успела стать черствой. Она еще помнила, что значит любить и быть любимой, но за семь лет одиночества поняла, что такое жаждать любви, мечтать о ласке и никогда их не получать. Она узнала, каково это – быть для кого-то обузой или источником пропитания. Среди приемных родителей встречались прекрасные люди, но были и подлецы, которые брали детей, чтобы получить деньги, которые государство платило за их содержание… а порой и ради чего-нибудь похуже.
С тех пор как Мэгги перебралась к тетушке Айрин, жизнь ее наладилась. Айрин окружила ее любовью и была искренне счастлива, что внучатая племянница наконец-то живет с ней под одной крышей. Мэгги не сомневалась в ее привязанности. Дженис, мать Мэгги, в юности была очень близка со своей тетушкой Айрин. Мать Дженис, младшая сестра Айрин и бабушка Мэгги, прожила по соседству с Айрин всю жизнь. Она умерла от рака через пару лет после того, как мать Мэгги уехала учиться на восточное побережье. Тетя Айрин ужасно горевала по сестре и молила Дженис вернуться домой. Но к тому времени мама Мэгги уже повстречала Микки О’Бэннона, и молодой ирландец совершенно вскружил ей голову. Она не захотела его покинуть даже ради тетушки Айрин.
При мысли о родителях Мэгги печально улыбнулась. Они были замечательные. Ее отец мог танцевать бесконечно – казалось, он никогда не устает. Он хватал ее и кружил под свои любимые мелодии, так что ноги летали в воздухе. Ее мать, Дженис, танцовщицей не была, но энергии у нее тоже было хоть отбавляй. Они втроем обожали танцевать вместе. Мэгги задумалась над тем, что навело ее на эти воспоминания, и решила, что все дело в музыке. После «Больших огненных шаров» послышалась песня «Дым застилает глаза»[4]. Мэгги отбросила швабру и вся отдалась во власть чудесных звуков.
Танцам Мэгги не училась. У приемных семей нет денег на подобные развлечения. Но она всю жизнь смотрела, запоминала и повторяла, и теперь никто не поверил бы, что она никогда не занималась с преподавателем. Танцевать она любила больше всего на свете. Только бы Гас не вывернул сейчас из-за угла и не обнаружил, что она вовсе не моет полы в коридорах, а танцует, забыв обо всем. А если ее увидит Шад, то будет припоминать ей это до скончания века.
Мэгги кружилась и порхала по длинному коридору. Когда она танцевала, то чувствовала, что родители за ней наблюдают. Так что она танцевала для них. Песня близилась к напряженному финалу, и Мэгги закинула ногу назад, потянула вверх, выгнула спину, запрокинула голову и, прикрыв глаза, поймала ступню руками. А когда она вновь выпустила ногу и открыла глаза, то заметила, что посреди коридора, в полумраке, у шкафчиков, кто-то стоит. Мэгги вскрикнула и, не устояв на ногах, повалилась на гладкий, блестящий пол. Вмиг лишившись всей своей грации, она по-крабьи отползла к стенке, ударилась головой об открытую дверцу шкафчика.
– Черт! – вскрикнула Мэгги, потирая голову. Сердце неистово колотилось в такт боли, пульсировавшей в затылке. – Гас? Это вы? Я сейчас продолжу, обещаю. Я просто не могу устоять перед хорошей музыкой. И вообще, это вы сами во всем виноваты. – Мэгги нервно хихикнула и поднялась на ноги. – Гас?
С того места в коридоре, где Мэгги ТОЧНО видела какого-то человека, не донеслось ни единого звука. Щурясь и ругая себя за то, что забыла очки, Мэгги медленно двинулась в самую темную часть коридора. Может, это Шад прячется там и выжидает, а потом выпрыгнет на нее и испугает до полусмерти?
– Шад, я знаю, что ты хотел бы танцевать не хуже, чем я. Иди сюда! Я научу тебя парочке движений. – Мэгги и Шад вечно спорили о том, кто из них лучше танцует. Шад танцевать не умел, но компенсировал отсутствие таланта силой характера. – Ты что, шпионишь за мной? Хочешь подсмотреть, как я танцую? – Ответа не было. Шад не смог бы так долго молчать. Мэгги считала, что он просто физически не способен провести без движения и болтовни хотя бы десять секунд. Сердце у нее в груди забилось еще сильнее.
4
«Smoke Gets in Your Eyes» – песня из бродвейского мюзикла «Роберта» (1933), которую в 1958 г. перепела американская группа The Platters.