Сегодня мне хочется вести себя именно так, не ощущая весь груз ответственности, ежедневно лежащий на моих плечах с тех пор, как папы не стало. Трудо доказывать бизнесменам в возрасте, что ты не тупой подросток, не распиздяй, которым представлял тебя твой же отец, и что ты достоин сидеть с ними в соседних креслах, на равных управляя компанией. Трудно, но я уже научился с этим справляться, почти смирясь со всеми раздраюажщими факторами, кроме одного. Точнее, одной. Саши Влади, с которой нас в последнее время разделяет только тонкая стенка наших кабинетов.
После ужина Алина уговаривает меня отправиться в парк. Я соглашаюсь лишь с одним условием: что она сама поведет машину, а я в это время буду пить пиво из жестяной бутылки, вспоминая, что я не просто совладелец миллионного состояния, но еще и живой человек, которому иногда тоже нужно расслабиться.
При входе в парк я напрягаюсь, замечая толпу. Меньше всего мне хочется участвовать сейчас в любом общественном мероприятии, а люди вызывают лишь раздражение. Но мы идем, и Алина виснет у меня на локте, размахивая довольно маленькой сумочкой. На нее пялятся прохожие, и я самодовольно улыбаюсь с ощущением того, что владею чем-то притягательным.
Мы подходим ближе, и я пытаюсь вспомнить знакомый мотив, который наигрывает гитарист.
— Стинг, — шепчет Алина, но я с трудом запоминаю имена актеров и певцов, поэтому просто стою, засунув руки в карман и дожилдаясь, когда моей спутнице надоест топтаться здесь. Но она, будто напротив, увлекается, дергаясь вперед, и налетает на темноволосую девушку. Отвлекаюсь от Алины, когда рядом возникает лохматый пацан с кепкой, собирая денег за импровизированный концерт. Отсыпаю ему мелочь, оттягивающую карман, и вдруг слышу, как к Алининому голосу примешивается еще один, до боли знакомый. Чувствую злость, и прерываю их:
— Влади, — зная, как бесит ее такое обращение. Обе девушки замолкают, глядя на меня, но я молча разворачиваюсь и двигаю прочь.
У меня разом пропадает настроение, и пока Алина не успела добежать до меня, звеня каблуками, выбрасывая смятую пивную банку в урну.
Блядь, надо же было встретить эту зеленоглазую шлюху именно сейчас, вне работы, когда настроение держится на отметке «нормально».
— Илья, — зовет меня Алина, и я останавливаюсь, чтобы дождаться ее, — это… твоя бывшая?
И я так некстати вспоминаю, как выглядят вблизи пухлые губы Влади, которые она презрительно кривит глядя на меня.
— Чокнулась? — даю понять Алине, что она несет бред, и та лишь недовольно пожимает плечами. — Поехали домой, прогулки на сегодня окончены.
Глава 4. Илья.
Каждый понедельник начинается с планерки все в той же «душилке». Я прихожу в числе последних, занимая свободное место так, чтобы видеть доску, выступающего и никого более. Подпираю подбородок кулаком, выслушивая цифры за неделю, отмечая в каком жилом комплексе подвисают продажи.
В какой-то момент зрение перестает фокусироваться на исписанной зеленым маркером доске, и я ухожу в себя.
Вчера Алина в первый раз пыталась устроить сцену ревности, но я, раздраженный встречей с Влади, просто молча отвез ее домой, высаживая у подъезда.
— Поднимешься? — спросила она в конце, глядя перед собой. Я отрицательно мотнул головой, и девушка покинула машину, не прощаясь.
Какого хрена? Почему этой чертовой бабе удается доставать меня даже в те моменты, когда она не рядом?
Я поворачиваюсь, услышав ее голос. Она что-то внушает Олегу, а остальные молчат. Сосредоточившись на лице друга, сплошь усеянном глубокими следами от подростковых акне, вслушиваюсь в ее речь.
— … тогда скидки будут оправданы, — завершает Влади, но я тут же включаюсь в разговор:
— Разве мы не планировали отказаться от скидок? Покупатель должен брать квартиры и без дополнительной стимуляции рублем.
— Поэтому на прошлой неделе было всего тридцать звонков в «Лесном доме» и всего три платной брони, — парирует девушка, даже не поворачиваясь ко мне.
— Значит, надо повышать ценность продукта. Со скидкой любой дурак сможет, пока цены не финишные, я считаю, дожимать клиентов нужно другим.
Дальше в разговор она уже не ввязывается, обиженно отталкиваясь от стола. Теперь я периодически возвращаюсь к ней взглядом, оценивая тонкую черную майку на бретельках, похожую на шелковую, обтягивающую большую грудь.
Я помню Александру Влади с тех пор, как ей исполнилось десять, а мне шесть. До этого воспоминания о ней — лишь смазанное пятно, но в тот день, когда мы собрались в гостях у их семьи, она играла нам на пианино — сначала “К Элизе», потом еще две мелодии, которые я не запомнил. А после папа попросил научить меня, и всем так понравилась идея, что они стали уговаривать и меня, и Влади. Я сопротивлялся, не желая заниматься девчачьими развлечениями, и так пытался избежать чужих рук, подталкивающих меня к пианино, что споткнулся и расшиб колено.