Корнев быстро выходит из палатки. Он проходит мимо костра и замечает, что рабочие коротают ночь у огня.
— Что не спите, ребята? — на минуту останавливается Корнев.
— Да, вишь, ночь-то какая… Больно хороша! До сна ли тут, — смущенно отвечает Васильич.
Корнев замедляет шаг, неслышно входит в палатку и останавливается у изголовья больного. Рубцов пытается приподняться, но голова падает на подушку, и маленькое исхудавшее тело сотрясается от глубокого кашля.
— Спасибо тебе… Андрей Михайлович… — хрипит он между приступами кашля. Бедокур подносит к его губам стакан подкисленной воды. Через несколько минут Николай успокаивается. Движением головы он просит Корнева сесть ближе и еле слышно произносит:
— Матери в Тагил напиши…
Корнев хочет сказать, что Николай еще выздоровеет, еще проживет до ста лет, но голос его осекается на первых же словах, и он неловко замолкает.
— Не надо об этом… Знаю… — страдальчески морщится Рубцов.
Он с трудом поднимает тяжелые, непокорные веки. Бедокур придвигается еще ближе и большими шершавыми ладонями гладит безжизненные руки товарища.
Рубцов пытливо смотрит на Корнева. У него кружится голова, перед глазами плывут радужные круги, но он все-таки приподнимается на локтях и, сдерживая дыхание, спрашивает:
— Ты скажи, мы нашли медную руду?
Корнев чувствует на себе пристальный взгляд Николая. И он решает доставить умирающему последнюю маленькую радость.
— Конечно, нашли… Как же иначе… На днях поселок строить начнем.
— Хорошо… Хорошо… — беззвучно шевелит губами Рубцов. Потом он откидывается на подушку, бледнеет, задыхается от кашля. Над ним склоняется Бедокур.
Корпев еще на несколько минут задерживается у больного, потом тихо выходит из палатки. Он долго смотрит на рабочих, бессонно сидящих у костра, и твердым шагом возвращается к себе.
— С завтрашнего дня приступаем к валунным поискам. Попутно станем вести геологическую съемку, — говорит он, глядя на удивленного Бурова.
НЕОЖИДАННЫЙ ГОСТЬ
Через два дня на зеленом травянистом пригорке похоронили Николая.
Небольшой продолговатый холмик и груда камней, сложенных пирамидой, — вот и все, что осталось в память о нем. А каменную пирамиду увенчал ребристый кусок валуна, и солнце пылало золотом на крупных кристаллах медного колчедана. Через несколько часов хмурый Бедокур поставил над могилой высокую пятиконечную звезду.
А на вершине пригорка шумит вечнозелеными лохматыми ветвями высокий раскидистый кедр. Лесные веселые птицы свивают маленькие гнезда в его пушистых ветвях и поют на заре трепетные песни о жизни.
Но время не ждало. С вечера экспедиция начала готовиться к будущим маршрутам. Разбитной Григорий Хромых, мастер на все руки, уже посадил в печь вторые хлебы. У костра, разложенные на брезенте, заготовлялись впрок сухари.
Солнце скрылось за зубчатой полосой лилового леса, чтобы через два часа медленно выползти из-за дальних гор, когда издалека донеслось протяжное «о-гэ-гэ-эй!» и смолкло.
— Какого лешего по лесу носит? — проворчал Угрюмый.
— Может, филин ухнул? — высказал предположение Вася Круглов.
— Не-ет, не филин. Это человек кричал.
— Кому же, кроме нас, здесь быть?
— А вот погоди, узнаем. Чай, к нам идет.
И верно, не прошло десяти минут, как на изгибе тропинки, что вела к Шайтан-горе, показалась упряжка оленей. Худые усталые животные, оступаясь, трусили мелкой рысцой. Высокие сани, приспособленные для летней езды, словно мяч, подбрасывало на ухабах. Они перескакивали через камни, через корневища и, подпрыгивая, катились дальше.
Олени остановились. С саней соскочил невысокий худощавый манси, лет тридцати на вид.
Разминая затекшие ноги, он подошел к Угрюмому и хрипло спросил:
— Это вы медный камень ищете?
Угрюмый утвердительно кивнул головой и обернулся к ближней палатке.
— Андрей, тебя зовут! Манси в гости приехал!
Корнев, застегивая на ходу ремень, вышел из палатки. Манси чуть прищурил глаза и с головы до ног оглядел плотную, коренастую фигуру начальника экспедиции. Потом шагнул навстречу; ему и протянул сухую коричневую руку:
— Оведьевым Никитой меня зовут.
— А меня — Андреем Корневым. Давай садись к костру, гостем будешь.
Все столпились вокруг манси. Он рассказал, что в их колхоз еще месяц назад приехал из Ивделя человек и попросил оказать помощь североуральской медной экспедиции.
— Мы сами знаем, что помогать надо. Да разве в лесу тебя найдешь, — сказал Никита, обращаясь к Корневу.