— На одной ноге ходит. Как журавль. Другую попортил. Да ты читай дальше. Ехать отсюда надо!
Корнев удивленно вскинул голову и стал снова читать. Буров сообщал, что количество валунов с продвижением на север беспрестанно возрастает. Также увеличивается их размер. Кроме того, изредка попадаются угловатые, почти неокатанные глыбы скарновой породы. Значит, они принесены не издалека. Вчера им были встречены выходы плагиоклазового роговообманкового гранита, а днем раньше, верстах в десяти восточнее гранитов, были найдены обнажения известняков. Теперь остается нащупать контакт этих пород и уже на месте соприкосновения искать меднорудное месторождение.
Корнев кончил читать. Он только сейчас заметил, что все с любопытством глядят на него.
— Ну, ребята, радуйтесь! Завтра сворачиваем палатки — и айда на Медную гору!
— Ка-ак? Медную гору нашли? — приподнялся Зверев.
— Медной горы еще не нашли, да руду зато отыскали.
— Тогда другое дело, — невнятно пробормотал старик и вспомнил: — А как же, начальник, с валунами-то? Завтра пойдем?
— Есть сейчас время волком по лесу рыскать! — рассердился Корнев.
Проводник, как будто собираясь что-то сказать, пожевал губами, исподлобья взглянул на Корнева и отошел в сторону.
Корнев и Никита еще долго сидели у костра. Никита рассказывал о маршрутах Бурова, подробно описывал найденные валуны, говорил о трудной лесной дороге.
Через полчаса Зверев снова подошел к Корневу и настойчиво просил отпустить его на несколько дней, с тем чтобы он прямо пришел к стоянке Бурова.
— Места для зимней охоты присмотреть надо… Да, может, и на самую Медную гору набреду.
— Ведь ты сам говорил, что устал и теперь отдыхать будешь, — усмехнулся Корнев.
— Где тут отдыхать… Вишь, погода какая… Так в лес и тянет… — заискивающе улыбнулся старик.
— Ну, ладно, иди. Дорогу теперь и без тебя найдем, — согласился Корнев.
Зверев набил патроны, взял каравай хлеба и, кликнув Серуху, на рассвете ушел из лагеря. А под вечер того же дня прибыли остальные упряжки. Корнев не стал дожидаться, пока снимут лагерь и тяжело нагруженный медленный обоз двинется в путь. Не глядя на ночь, он тотчас велел запрягать отдохнувших за день оленей и уже через четверть часа мчался к Бурову.
УХОД ЗВЕРЕВА
Вася Круглов, насвистывая веселую песенку, бойко спускался с холма. Где-то в стороне раздался хруст хвороста. «Дерево упало», — подумал Вася, продолжая быстро шагать. Но его нагнал окрик:
— Стой! Али своих не признаешь?
Из лесу вышел Зверев. Он вытер потное лицо засаленным рукавом куртки и, переведя дыхание, сердито сказал:
— Сколько времени за тобой бегу, никак не догоню. Больно прыток ты.
— Когда на душе весело, тогда и ноги легкие, — засмеялся Вася. — Ну, здорово, здорово. Что больно долго? Андрей Михайлович два дня назад приехал.
— Будто и долго, — ухмыльнулся старик. — Ежели бы вогул проклятый не соврал, то на день бы раньше пришел. А то, где он сказывал, я день-деньской лагерь искал, никак найти не мог. Ладно, тебя встретил.
— Лагерь за это время два раза место переменил. Никак за валунами угнаться не можем.
Они шли рядом, и Зверев с трудом поспевал за быстро шагавшим Василием.
— Куда ты в гору прешься, обойти можно, — запротестовал старик, когда Вася стал карабкаться на крутой каменистый склон.
— Мне нужно точку на вершине взять. Топографическую съемку спешу закончить. В лагерь придем, увидишь, какие горизонтали накрутил, сам черт ногу сломит, — пояснил Вася.
— Я вот что тебе, Василий, скажу, — тронул Зверев плечо коллектора, — я дорогу вспомнил.
— Какую дорогу?
— Да на Медную гору.
— Ведь ты сам говорил, что Медная гора у озера Амнеш.
— Там — особое дело… А то другая есть. Бога-атая гора! Верст сорок отсюда.
— Ну и что дальше? — усмехнулся Вася.
— А дальше — мое дело маленькое. Коли хотите руду посмотреть, надо на Медную гору идти, пока погода не испортилась.
— Э, нет, дед! Не выйдет! Валуны-то надежней проводника оказались! Поздновато вспомнил.
Лагерь встретил их веселым разноголосым шумом. Кто-то громко пел: «Мы все добудем, поймем и откроем…» С другой стороны слышался заразительный смех Григория Хромых. Никита Власов, стоя у большого костра, кричал:
— Да идите вы, черти, обедать! Похлебка остынет!
В стороне стояли нераспряженные олени. Они лениво щипали бледно-зеленый ягель и терпеливо ждали, когда их освободят из упряжки и отпустят на волю. На санях возвышались компактные тюки поклажи. Это полчаса назад прибыл сюда медленный обоз Никиты Оведьева. Теперь вся экспедиция была в сборе.