Площадь Святого Марка отражает лицо Нью-Йорка. Она расположена в бывшем гетто, где когда-то процветала колоритная еврейская община. Евреи все ещё жили в этом районе, но, кроме них здесь поселились теперь поляки, украинцы, итальянцы и ещё Бог весть сколько других народов. Пьяницы жили здесь потому, что поблизости было полно дешевых баров. Художники - потому, что площадь Святого Марка относится к Ист-Виллиджу, в самому дешевому району богемы. Здесь жили одиночки и сумасшедшие, старые и молодые, мелкие буржуа и индивидуалисты, бородатые хиппи и бородатые хасиды, черные, белые, желтые и коричневые. И все жили друг с другом относительно мирно.
В любом квартале между Третьей авеню и авеню "А" можно было найти мирно соседствующие друг с другом польский зал для собраний, православную церковь, итальянское кафе, португальский винный погребок и еврейскую закусочную. Были там убогие домишки обывателей, скверные гостиницы, дома с апартаментами и швейцарами и пришедшие в упадок большие многоквартирные коробки. Пивные для рабочих с плевательницами и опилками на полу, кофейни и три заведения, где из-под прилавка можно было купить марихуану.
В настоящее время площадь Святого Марка была раем для хиппи и торговцев наркотиками. Ведь на площади теперь каждый день происходил карнавал. Это не могло остаться без последствий. Площадь Святого Марка превратилась как бы в город, где жизнь пошла колесом, и никто не мог сказать, что с ним будет завтра.
Под сегодняшней безмятежной поверхностью упорно держались старые дома и бары гетто, предлагая пристанище людям вроде Сэмми Вайса, людям, которые никогда не знали чувства безопасности, которые признавали только доллар, за который не нужно мучиться.
Комната Вайса находилась на третьем этаже, в конце коридора, и была не заперта. Я осторожно вошел. Комната была пуста. С отвратительной мебелью, непременной печкой и продавленной кроватью она выглядела нежилой. В единственном шкафу висел костюм и пара брюк, внизу стояла пара поношенных ботинок. В комоде лежали нижнее белье, носки и странный предмет, который был, очевидно, старым мужским корсетом. И ещё две чистые рубашки с перелицованными воротничками.
Будни всех мужчин, будь то игрок или король, выглядят довольно схоже. Я, как наяву, видел перед собой Вайса, как он в своей комнате перелицовывает воротнички, как он надеется, что корсет превратит его в стройного молодого человека, прежде чем капитулировать и оставить брюхо висеть мешком. Моего Вайса, толстяка с засаленным меховым воротником, любителя широких жестов.
Не нашел я ничего, лишь следы жалкого, пустого существования. Между этой комнатой и Нортчестером лежало всего пятьдесят километров, но, несмотря на это, трудно было представить себе, что и здесь, и там, жили особи того же самого вида.
Я услышал, как открылась дверь. Я взглянул и увидел входящего мужчину. Мужчину в сером, рослого и стройного, который прислонился к косяку двери.
- Хэлло, Форчун!
На нем было серое кашемировое пальто и серебристо-серые перчатки, а серые брюки с отутюженными складками спускались на блестящие черные туфли. Его серая шляпа сидела немного набекрень, а на моложавом лице проступали черты недоверия, которое он никак не мог скрыть. Из этого оставалось сделать только один вывод - это был человек, который жил своим умом и своей хитростью, для которого одежда, удовольствия и лучшие рестораны были не придачей к жизни, а самой жизнью. Одним словом-мошенник.
- Отчего вы так зарываетесь, Форчун?
- Искать Вайса означает зарываться?
- Спешить, я бы сказал.
- Вы Пол Барон?
У него была странная привычка пристально смотреть в одну точку на дальней стене. Он посмотрел туда и кивнул.
- Я Пол Барон. А вы на моем пути, Форчун.
- Этого достаточно, чтобы толкнуть под поезд?
Взгляд Барона переместился к потолку.
- Это безумие, согласен. Внезапный порыв. Вы наверняка знаете, как это бывает. Мгновенное движение души. . .
- К чему этот вздор? - спросил я и сделал несколько шагов к нему. Хотите заткнуть рот Сэмми, пока он не повесил на вас убийство Редфорда?
Думаю, я пошел на него, чтобы показать, что не испытываю страха. Если это было причиной, то получилось отлично, только не с тем результатом, которого я ожидал.
Барон бросил:
- Лео!
И в дверном проеме появился Лео. Коренастый широкоплечий здоровяк с огромными свисающими руками и крестцом как у буйвола. Он ввалился в комнату на коротких, прямых ногах, которые, казалось, были без коленей, и уставился на меня сосредоточенно, без выражения. Барон между тем заинтересовался каким-то пятном на противоположной стене.
- Теперь слушайте меня внимательно, Дэнни-бой, и сразу же опять забудьте то, что услышали. Один человек был должен мне деньги. Я очень уживчивый человек, но люблю получать то, что принадлежит мне. Этот человек не мог уплатить, но у него был дядя, который уплатить мог. Я послал Сэмми Вайса получить деньги. Вайс мои деньги получил, но я - нет. Я все ещё их не получил. Но очень хочу получить.
Барон умолк, как бы давая время утвердиться его мысли в моем сознании. Я же слышал лишь шумное дыхание буйвола Лео.
Я сказал:
- Знаете, это смешно, но мне трудно поверить, что у Вайса хватило нервов пытаться вас обмануть.
Барон вздохнул.
- Попробуем ещё раз, о'кей? Я послал Вайса получить мои деньги. Полагаю, что-то вышло не так, Сэмми испугался и убил Редфорда. Что мне совершенно безразлично. Но, видимо, Сэмми посчитал, что ему лучше всего скрыться с двадцатью пятью тысячами долларов. Это мне не безразлично. Что касается меня, вы можете спокойно защищать Вайса от обвинения в убийстве, но только когда я получу свои деньги. А в данный момент мне необходимо его выследить. Ясно?
- деньги эти служат частью доказательства в деле об убийстве, Барон.
- Верно. Потому я и хочу получить их прежде, чем кто-нибудь найдет Вайса. Я как раз делаю Сэмми одолжение-денег они при нем не найдут.
- Вы уверены, что деньги сейчас у него?
Он впервые посмотрел прямо на меня. Его глаза были такими же серыми, как и все остальное. Глаза варвара под внешним лоском.