Она кусает губы. Ей хочется плакать.
– Через полгода поздно будет, – отвечает. – Мне сейчас надо.
Манасян шумно дышит в трубку.
– Я могу взять ссуду у знакомого банкира, – говорит он. – Тысяч семь он мне даст. А больше не даст – хоть убей!
Она опускает трубку и продолжает смотреть на телефон. Дочь дергает ее за руку. Она просит, чтобы Ольга почитала ей сказку. «Ты должна позвонить ему!" – мысленно приказывает себе Ольга. А внутренний голос возражает: "Конечно, друзья познаются в беде, но совесть иметь надо!"
Некоторое время она борется с собой, но все-таки поднимает трубку и набирает номер Димы.
– Что случилось? – доносится его спокойный голос.
К ней возвращается уверенность.
– Мама серьезно больна, – говорит Ольга. – Нужны деньги на операцию. Большие деньги.
– Сейчас я приеду! – отвечает он.
Ольга опускает трубку. В душе – пустота. Нервы – как пружина. Ксюша снова дергает ее за руку и просит почитать сказку. Ольга чувствует, как в ней что-то ломается. Она вскакивает со стула и, не сдержавшись, шлепаю дочь:
– Отстань от меня со своими сказками!! Отстань!! Глупая девчонка!! Эгоситка!!
Дочь отбегает, становится у стены и недоуменно смотрит на маму, моргая мокрыми ресницами. Ольга падаю перед ней на колени, обнимает ее и вымаливает у нее прощение.
Она сидит в машине Димы и нервно теребит застежку на своей сумочке.
– Сколько надо денег? – спрашивает Дима.
Ольга отвечает не сразу. В горле стоит комок.
– Семь я нашла. Осталось двадцать три тысячи, – едва слышно отвечает она.
– Рублей?
– Нет, долларов.
Дима хмурится, но голос у него по-прежнему твердый.
– Сейчас сделаем, – говорит он и достает мобильник.
В это мгновение она ненавидит себя. Ей кажется, что она начинает просачиваться сквозь сидение. Дима негромко говорит с каким-то Эдиком, просит у него телефон риэлтора. Потом говорит с риэлтором.
– Мне бабки срочно нужны, понимаешь?! Срочно!! Я согласен на любой вариант… Да, квартира моя, общая площадь сорок квадратных, третий этаж… Даешь взамен нее коммуналку, и мы в расчете!
До Ольги начинает доходить смысл переговоров. Она смотрит на Диму почти со страхом.
– Подожди! – кричит она и хватает его за руку.
Дима отключает телефон и с удивлением смотрит на Ольгу.
– Ты чего?
– Подожди! – повторяет она тише. – Не надо. Я… я передумала.
Дима хмурится. Он сбит с толку.
– Как, то есть, передумала?
– А так, – отвечает она и, пряча глаза, открывает дверь. – Извини…
Она выходит из машины. Дима кричит ей вслед, но она захлопывает дверь и бежит куда глаза глядят.
Мокрый снег в лицо. Желтые неоновые огни. Ослепительный свет фар. По улице течет поток машин. Он напоминает огненную лаву. Ольга идет по краю тротуара. Сапожки забрызганы грязью. Рев машин оглушает ее. От выхлопов першит в горле. Она не помнила, как я очутилась здесь. Группа девушек, стоящая под светящейся рекламой, с напряженным любопытством следит за ней. Кто-то трогает ее за плечо и повторяет:
– Дэвушка, подожди! Сколько просишь?
– Дорого, – едва слышно отвечает Ольга. – Очень дорого…
– Харашо! Я заплачу!
Ей кажется, что она уже не владеет собой. Что это не она, а героиня какого-то ужасного фильма идет по краю тротуара, ослепленная фарами автомобилей. Этот фильм не просто ужасен. Он отвратителен. В нем рассказывается о крушении, о катастрофе души.
– Оля!! Оля!!
Она останавливается и поворачивает голову. Рядом стоит машина, из салона несутся тяжелые ритмы рока. Дверь открыта. Она видит Глеба.
Небритый брюнет, который преследовал ее, мгновенно растворяется в толпе, но какая-то полная блондинка с длинными распущенными волосами крепко хватает Ольгу за руку.
– Не наглей, подруга! – ядовитым голосом шепчет она мне. – Это не твой клиент!
Глеб оказывается между нами. Он заталкивает Ольгу в машину и трогается с места.
– Это что за фокусы, Оля? – с удивлением говорит Глеб, сворачивая в какой-то темный переулок. – Ты что там делала?
– А ты что? – эхом отзывается Ольга.
Глеб не отвечает, лишь криво ухмыляется. На его лице нет ни брезгливости, ни испуга, ни гнева. Он словно обрадовался, увидев Ольгу среди проституток. Ее колотит от озноба. Она не может согреться, хотя в салоне жарко. С мокрых волос на колени падают капли. Глеб достает с заднего сидения бутылку и протягивает ей. Она делает большой глоток, и в груди разливается огонь.
– Одолжи мне двадцать три тысячи долларов, – произносит она.
Просьба не удивляет Глеба. Он по-прежнему спокоен, словно речь идет о двадцати трех рублях.