Впервые Нари попыталась улизнуть из дворца вскоре после случая на корабле. Ей до зарезу хотелось на что-нибудь отвлечься, побродить по закоулкам города, куда ей еще не доводилось заглядывать – там, где ее не будут преследовать мысли о Даре.
В наказание Гасан приказал поставить перед ней Дунур, служанку Нари. И он отрубил девушке язык за то, что та не донесла об отсутствии бану Нахиды, навсегда лишив ее возможности разговаривать.
В следующий раз причиной стала ее строптивость. Вскоре должна была состояться их свадьба с Мунтадиром. Она – бану Нахида. Какое право Гасан имеет запирать ее в четырех стенах – в городе ее предков? В этот раз она была осторожнее: обеспечила всех своих компаньонок должными алиби и прибегла к помощи самого дворца, который укрыл ее тенями и вывел наружу чередой малообитаемых дворцовых коридоров.
Гасан и на этот раз обо всем узнал. Он приволок привратника, задремавшего, когда Нари прокралась мимо него на цыпочках, и велел выпороть у нее на глазах, пока у того на спине не осталось живого места.
В третий раз Нари даже не пыталась сбежать. Это было в день бракосочетания с Мунтадиром. Погода стояла солнечная, и Нари всего лишь захотела прогуляться от Великого храма до дворца, вместо того чтобы ехать на паланкине в сопровождении стражи. Она и подумать не могла, что новоиспеченного тестя это так озаботит. По пути она заглянула в небольшое кафе в секторе Дэв, где с удовольствием перекинулась парой слов с приятно удивленными хозяевами.
На следующий день Гасан велел привести супругов во дворец. На сей раз он никому не успел причинить вреда. Как только Нари увидела их перепуганные лица, она упала на колени и поклялась, что больше никуда не уйдет без разрешения.
И вот теперь она никогда не упускала возможности покинуть дворцовые стены. Не считая болтовни принца и принцессы да ястребиных криков, на озере царила полная тишина, и здешний воздух окутывал плотным, благодатным покоем.
Ее реакция не осталась незамеченной.
– Твоя жена выглядит так, словно только что освободилась из столетнего заключения, – пробормотала Зейнаб в нескольких шагах от нее. Она говорила тихо, но Нари умела ловко подслушивать любой шепот. – Даже я начинаю ей сочувствовать, и это после того, как мы чаевничали у нее в саду и лоза вырвала чашку у меня из рук.
Мунтадир цыкнул на сестру:
– Уверен, она это не нарочно. Такое иногда… случается, когда она поблизости.
– Говорят, статуя шеду укусила солдата, который дал оплеуху ее помощнице.
– Потому что не стоило давать ей оплеуху. – В шепоте Мунтадира зазвучали резкие нотки. – Однако хватит этих сплетен. Не хочу, чтобы они дошли до ушей абы.
Нари улыбнулась под вуалью, приятно удивившись тому, что он встал на ее защиту. Хотя они были женаты уже почти пять лет, Мунтадир редко заступался за нее перед семьей.
Она открыла глаза и залюбовалась панорамой. Стоял изумительный, один из тех редких дней, когда на бездонном ярко-синем небе Дэвабада было не видать ни облачка. Они втроем находились в городском порту, некогда величавом, а теперь полностью разрушенном, по всей видимости, уже много веков назад, хотя доки и сейчас оставались в рабочем состоянии. Сквозь трещины в мостовой пробились сорняки, гранитные декоративные колонны, разбитые, лежали на земле. Единственным намеком на былое великолепие были латунные рельефы предков Нари на могучих городских стенах за ее спиной.
А впереди раскинулось озеро и туманно-зеленые горы на противоположном берегу, растворяющиеся в узкий галечный пляж. Само же озеро было неподвижно – давным-давно мариды наложили проклятие на его воды из-за какой-то всеми забытой распри с Советом Нахид. Об этом проклятии Нари изо всех сил старалась не думать. Точно так же она не позволяла себе смотреть на юг – туда, где высокие скалы, на которых громоздился дворец, сливались с темной водой. Отказывалась вспоминать о том, что произошло на этом участке озера пять лет назад.
Воздух замерцал, заискрил, и Нари сосредоточила взгляд на середине озера.
Прибыли Аяанле.
Корабль, возникший из-за завесы, больше всего походил на некое сказочное существо и скользил сквозь туман с поразительным для его размеров изяществом. Нари выросла на берегах Нила, и ей доводилось видеть корабли всех мастей: тонкие фелуки, рыбацкие каноэ и набитые товарами торговые суда густым нескончаемым потоком сновали по широкой реке. Но этот корабль не мог сравниться ни с одним из них. Он был таким огромным, что, казалось, мог вместить сотни пассажиров. Судно невесомо скользило по поверхности озера, и темная древесина ослепительно блестела на солнце. На мачтах развевались флаги цвета морской волны, украшенные изображениями золотых пирамид и звездно-серебряных соляных брусков. Ослепительная палуба утопала в многочисленных – Нари успела насчитать не меньше дюжины – янтарных парусах. Ребристые паруса, прошитые швами, походили скорее на крылья, чем на корабельную принадлежность, они дрожали и раздувались на ветру, как живые.