Выругавшись, Зейнаб последовала за ней.
– Может, я давно об этом не напоминала, но кажется, я тебя ненавижу.
– Знаешь, для существа из волшебного мира тебе катастрофически недостает духа авантюризма, – ответила Нари, дотрагиваясь до нарисованного завитка голубой краски, по форме напоминающего волну. На голубом фоне была изображена черная лодочка. Под пальцами Нари волна всколыхнулась, как живая, отправив лодочку в плавание вниз по стене.
Она улыбнулась. Ужасно заинтригованная, она пошла по коридору, попутно заглядывая во все двери. Комнаты, за исключением пары сломанных полок и догнивающих ошметков ковра, были совершенно пустыми.
Но не все. На пороге последней комнаты Нари остановилась как вкопанная. Стены были заставлены кедровыми книжными полками, которые ломились от свитков и фолиантов, под самый высоченный потолок. Еще больше книг скопилось на полу в опасно покосившихся стопках.
Уже переступив порог, Нари заметила низкий письменный стол, втиснутый между двух книжных стопок. Над бумагами, которыми была завалена поверхность стола, склонилась фигура: довольно пожилого вида Аяанле, одетый в полосатый халат, в котором буквально утопало его сухонькое туловище.
– Нет, нет, нет, – бормотал он по-нтарийски, вымарывая только что написанное угольным карандашом. – В этом нет ни капли смысла!
Нари помедлила. Она понятия не имела, что мог забыть ученый Аяанле в библиотеке полуразрушенного здания, но ей он показался достаточно безобидным.
– Мир вашему дому, – проговорила она.
Старик вскинул голову.
У него были глаза цвета изумрудов.
Он быстро заморгал, а потом вскрикнул и подскочил с подушки, на которой сидел.
– Разу! – закричал он. – Разу!
Он схватил свиток и взмахнул им, словно мечом.
Нари тут же попятилась, угрожающе выставив перед собой книгу.
– Не подходи! – прикрикнула она на Зейнаб – принцесса прибежала, стиснув в одной руке кинжал.
– Ох, Исса, что у тебя опять стряслось?
Нари и Зейнаб подскочили от неожиданности и обернулись. Две женщины вышли из сада – это произошло так быстро, словно они возникли там по волшебству. Одна была из племени Сахрейн – ее рыже-черные кудри спадали до пояса ее галабеи, которая была покрыта пятнами краски. Вторая, которой принадлежали эти слова, была выше ростом, тохаристанка, и облачена в ослепительную мантию очевидно магического покроя – будто покрывало из расплавленной меди спадало с ее плеч. Она пристально смотрела на Нари. И тоже – зеленые глаза. Так же ярко горели глаза Дары.
Ученый Аяанле – Исса – выглянул из-за дверей, продолжая потрясать свитком.
– Она похожа на человека, Разу! А я поклялся, что они меня больше не достанут!
– Это не человек, Исса.
Тохаристанка подошла ближе. Она не сводила с Нари своих сверкающих глаз.
– Это все-таки ты, – прошептала она. На ее лице отобразился благоговейный трепет, и она опустилась на колени, почтительно сложив ладони. – Бану Нахида.
– Бану Нахида? – переспросил Исса. Его до сих пор била дрожь. – Ты в этом уверена?
– Уверена. – Тохаристанка указала на железный браслет, усыпанный изумрудами, который украшал ее запястье. – Я чувствую притяжение в своем сосуде. – Она положила руку на грудь. – И в моем сердце, – добавила она тихонько. – Как я чувствовала к бага Рустаму.
– Ох… – Исса выронил свиток. – Силы небесные… – Он неуклюже поклонился. – Приношу свои извинения, госпожа. В наше время лишняя осторожность никогда не помешает.
Рядом с Нари часто дышала Зейнаб. Кинжал она так и не опустила. Нари протянула руку и своей ладонью опустила руку Зейнаб вниз. В полнейшем недоумении она обвела глазами необычную троицу, на каждом из них по очереди задерживая взгляд.
– Простите, – начала она, с трудом подыскивая слова, – но кто вы такие?
Тохаристанка поднялась с колен. Ее черные волосы, тронутые серебром и золотом, на затылке были убраны в мудреную кружевную сеточку, а лицо изрезали морщины. Будь она человеком, Нари могла бы предположить, что она разменяла седьмой десяток.
– Мое имя – Разу Каракаши, – сказала она. – С Иссой ты уже повстречалась, а это – Элашия, – добавила она, по-дружески кладя руку на плечо сахрейнке. – Мы – освобожденные рабы ифритов, последние в Дэвабаде.
Элашия нахмурилась, и Разу склонила голову.
– Прости меня, дорогая. – Она снова взглянула на Нари. – Элашии не нравится, когда ее называют рабыней.