— Меня послал человек, которого сами профосы боятся пуще огня. Послал, чтобы я узнал имя предателя. Но мне, собственно говоря, не нужно бюло идти к янки, потому что я знал: предатель — ты. — он сбросил клеёнку и показал Адаму список, — А это — доказательство, которого ждёт-не дождётся тот человек в Ричмонде.
Список вопросов, составленный МакКлелланом ещё до того, как его свалила лихорадка, мог доказать лишь крайнюю любознательность командующего Потомакской армии, но на обращённой к Адаму стороне бумаги красовалась большая синяя печать с круговой надписью: «Секретная служба Потомакской армии», и Адам, как загипнотизированный, смотрел на неё, не в силах отвести взгляд. Он не подозревал, что человек, которого пуще огня боялись профосы, лежит в могиле; что бумага с такой убедительной печатью, зашитая от влаги в клеёнку, не стоит ничего; что всё это — чистый блеф от начала до конца, а у Натаниэля на руках только фоски без единого козыря.
Адам шумно сглотнул и спросил:
— Что ты намерен делать?
— Что я должен сделать… — поправил Натаниэль, выделив слово «должен», — Так это отнести письмо тому человеку в Ричмонд.
Дав вдоволь налюбоваться Адаму печатью, Старбак спрятал письмо в нагрудный карман:
— Что ты можешь сделать — это пристрелить меня прямо сейчас, забрать письмо, и никто не узнает, что ты — предатель.
— Я не предатель! — окрысился Адам, — Господи, Нат, всего год назад эта страна была единым целым! Ты и я обнажали голову перед одним и тем же флагом, праздновали День независимости, и слёзы застилали взор, когда игралась «Процветай, Колумбия!»[16]. Как я могу предать то, что меня учили чтить с младых ногтей?
— Как? Да просто. Если бы тебе удалось задуманное, твои друзья и соседи были бы мертвы.
— Меньшая часть, Нат! — горячо возразил Адам.
В глазах у него стояли слёзы, но смотрел он не на Старбака, а на далёкие шпили и крыши Ричмонда.
— Как ты не понимаешь, Нат?! Чем дольше длится война, тем больше гибнет людей!
— И ты решил закончить войну? Сам?
— Да, Нат. Сам. Потому что это правильный поступок. Ты забыл то время, когда мы с тобой собирались поступать в жизни правильно? Когда ты молился вместе со мной? Когда Библия давала тебе ответы на все жизненные вопросы? Когда поступать в соответствии с заповедями Божьими было для тебя важнее всего на свете? Куда, скажи мне, ради Христа, подевался тот Нат?
Старбак выдержал его взгляд и спокойно сказал:
— Тот Нат нашёл себя.
— Да неужели? — фыркнул Адам, — И в чём же? Ах, ну да, Юг! Дикси, да? А что ты знаешь о Юге? Ты же южнее пристаней Рокетт-лэндинг не выезжал! Ты видел рисовые поля в Южной Каролине? Плантации в дельте? Хочешь увидеть ад на земле, съезди — полюбуйся тем, за что ты сражаешься! Послущай свист бичей надсмотрщиков, вопли насилуемых детей! Может, в этом Нат тоже найдёт себя?
— О, конечно, чернокожие будут гораздо счастливее, если янки выиграют войну и рабам позволят, как свободным людям, вкалывать по двадцать часов в сутки на северных заводах за гроши, которых даже на пропитание не хватает! Конечно, их будет очень утешать моральное преимущество Севера! Ты тоже съезди при случае в Массачусетс, взгляни одним глазком на свой новый Иерусалим, на заводы в Лоуэлле!
Адам мотнул головой:
— Америка десятки лет мусолила одни и те же «про» и «контра», Нат, но потом пошла и выразила своё мнение в избирательных участках. Законно и цивилизованно, Нат! И это Юг не согласился с Америкой, затеяв войну! — он махнул рукой, показывая, что не желает продолжать бессмысленный спор на тему «кто виноват», — А вот я нашёл себя в том, чтобы поступать правильно.
— По-твоему, обманывать отца — правильно? — едко осведомился Натаниэль, — Помнишь, летом, ещё в лагере под Фальконер-Куртхаусом, ты удивлялся, как я могу страшиться гнева отца больше, чем возможной гибели в бою? Почему же ты не порадуешь своего родителя вестью о том, как ты правильно поступаешь, сдавая всё, во что он верит, Северу?
— Потму что это разобьёт его сердце. — просто ответил Адам, устремляя взгляд на север, где блестела в зелени пустошей Чикахомини, — Понимаешь, я надеялся, что смогу скакать на двух лошадях одновременно. Надеялся, что война кончится прежде, чем отец узнает, что его сын пожертвовал верностью штату ради верности стране.
16
«