Он резко выбросил руку вперёд, нацелив пистолет прямо в лоб всё так же сидящему на коряге Натаниэлю:
— Ты прав, Нат. Я могу убить тебя, и всё будет шито-крыто.
Старбак смотрел на револьвер, на носики пуль, торчащих из гнёзд барабана. В любой миг один из этих заострённых свинцовых цилиндриков мог послать его за грань. Оружие мелко подрагивало в ладони Адама, лицо Фальконера-младшего было бледным и решительным.
Адам взвёл револьвер. Щелчок прозвучал неожиданно громко.
— Помнишь Йель, Нат? Помнишь, какой гордостью нас наполнял тот факт, что Господь сделал путь праведности таким тернистым? Легко быть грешником, христианином — трудно. Но тебе надоело пробираться по тернистой тропе, да, Нат? Помню, что перед тем, как встретил тебя, я был в отчаянии от тяжести пути праведности, которым собирался идти по жизни, от непостижимости воли Господа… Но я подружился с тобой и обрадовался, потому что моё тяжкое бремя, разделённое с тобой, с единомышленником, стало вдвое легче. Я думал, что так будет всегда. Но я ошибался, да?
Старбак не отозвался.
— И ты требуешь от меня сделать то, на что не нашёл в себе мужества сам. — горько произнёс Адам, — Высказать отцу то, что думаешь, и разбить ему сердце. Мне всегда казалось, что из нас двоих ты сильнее. Но я ошибался, да?
Он всхлипнул.
— Если ты тоже найдёшь в себе достаточно мужества, — проговорил Старбак, — ты не застрелишь меня, а уйдёшь к янки. Сражаться за то, что считаешь правильным.
— Мне больше не нужны твои грязные советы, Нат. И больше никогда не понадобятся.
И он нажал на спуск.
Грохнул выстрел. В последний миг Адам дёрнул револьвер вверх. Пуля сбила со ствола багряника пучок цветов, розовые лепестки осыпали голову и плечи Старбака.
Натаниэль подчёркнуто спокойно встал:
— Я иду к Легиону. Ты знаешь, где меня найти.
— У багряника есть и другое название. — в спину ему бросил Адам.
Старбак замер, пытаясь сообразить, в чём подвох:
— Ну?
— Его ещё зовут «иудиным деревом», Нат. «Иудиным деревом».
— Счастливо, Адам.
Ответа Старбак не дождался.
Таддеус Бёрд встретил его вопросом:
— Новости слыхали?
— Я вернулся, чем не новость?
— Ну-у… — протянул Бёрд, как если бы в появлении Старбака не видел ничего примечательного, — А зятёк мой драгоценный поставлен в известность, что вы вернулись под его крыло?
— Будет поставлен с минуты на минуту. — доложил Натаниэль, который, перед тем, как зайти к Бёрду, удостоверился в том, что спустившийся с холма Адам направился в палатку отца.
— И что, по-вашему, генерал не будет возражать? — Бёрд оторвался от незакоченного письма и положил ручку на край ящика, служившего майору столом.
— По-моему, не будет.
— Вы полны загадок, молодой Старбак. Что ж, уверен, мистера Труслоу ваше возвращение приведёт в неописуемый восторг. По каким-то причинам ему очень вас не хватало. — Бёрд взял ручку и макнул в чернильницу, — Так вы слышали новость или нет?
— Какую?
— У нашей армии новый командующий.
— И кто же?
— Роберт Ли. — Бёрд слегка пожал плечами, будто сомневался, стоит ли эта новость упоминания.
— А.
— Вот именно. А. Наш президент счёл Смита неподходящей заменой Джонстону, и «бабулька Ли», наш «Король заступов», получил новое назначение. Как бы то ни было, «Король лопат» он или нет, хуже Джонстона он себя показать на этом посту не сможет ведь? Или сможет? Ладно, я лично уповаю на то, что Ли окажется лучше своей репутации.
— МакКлеллан считает, что Ли не зватает твёрдости. — сообщил Старбак.
— Откуда такая осведомлённость, молодой Старбак?
— МакКлеллан сам мне об этом сказал на прошлой неделе.
— Да, да… Идите уж. — отмахнулся Бёрд.
Натаниэль задержался на миг:
— Как никуда и не уходил, сэр.
— Вот и не уходите надолго. Жду вас в начале ночи. С полуночи наш черёд выставлять караулы. Майор Хинтон посвятит вас в детали.
— Так точно, сэр.
— Доллар у вас с собой есть, Старбак?
— Доллар? Да…
— Отдайте его сержанту Труслоу. Это приказ. — Бёрд помедлил, — Я тоже рад тому, что вы вернулись, Старбак. А теперь — вон.
— Так точно, сэр!
Натаниэль шёл вдоль палаток. Откуда-то доносились печальные стоны скрипки. Но её печаль не способна была тронуть его. Не сейчас, когда он возвратился туда, где было его место.