— Это кто? — спросил Натаниэль, указывая на мертвеца, лежащего лицом в окошке воды метров за тридцать от ручья. В спине убитого зияла кровавая дыра с торчащими обломками рёбер.
— Феликс Вагонер. — определил Труслоу, мельком взглянув на покой ника.
— А, может, Питер? — усомнился Старбак.
Близнецов Питера и Феликса Вагонеров даже родная мать путала.
— Сегодня очередь Феликса надевать хорошие ботинки. — сказал сержант.
Где-то выл раненый, но на помощь ему никто не спешил. Пусть орудия северян и не были в состоянии прочесать каждый уголок долины, но зато стрелки-янки внимательно следили, не высунется ли кто.
— Эй, Старбак! — донёсся сверху, с края склона, голос подполковника Бёрда, — Вы можете продвинуться?
— Давай, Старбак, продвигайся! — заорали со стороны вражеских окопов, и северяне загомонили, склоняя фамилию Старбака на разные лады и издевательски приглашая его испытать под дулами их ружей свою удачу.
— Мы не можем, Бёрд! — громко ответил Натаниэль командиру.
Янки постепенно умолкли, и в долине установилась тишина. Относительная, конечно. Перестреливались артиллеристы, и каждые полчаса то в том, то в другом месте долины звучал боевой клич южан, заглушаемый вспыхнувшей пальбой, знаменуя появление на поле боя свежей конфедератской бригады или батальона. Янки засели крепко. Они представляли собой арьергард, оставленный севернее Чикахомини прикрывать отход всей армии в южную часть полуострова. До недавнего времени пароходы доставляли припасы в Вест-Пойнт на реке Йорк или в форт Монро, но теперь все грузы было приказано везти на причалы Гаррисон-лэндинг, что на Джеймс-ривер. Отход МакКлеллан пышно именовал «сменой оперативной базы» и преподносил, как манёвр, не имеющий аналогов в военной истории, но солдаты Потомакской армии по простоте не улавливали тонкой разницы между «сменой оперативной базы» и трусливым отступлением. Этим и объяснялось то мстительное удовлетворение, с каким они громили дерзнувшего наступать врага здесь, в гнилой болотистой долине полутора километрами севернее Чикахомини. Арьергард сдерживал противника, а основные силы перенаправлялись по шатким мостам на южный берег.
Старбак достал из кармана брошенного на землю мундира Библию брата с огрызком карандаша. Открыв чистые странички для заметок в конце, начал записывать фамилии погибших в этой атаке: сержант Картер Хаттон, Феликс Вагонер, Амос Паркс. Имена ещё шестерых ему подсказали прячущиеся поблизости подчинённые после того, как он озвучил вопрос, громко и в никуда.
— Досталось нам. — пасмурно заключил Старбак, кладя Библию на мундир.
— Ага. — буркнул Труслоу и выстрелил через импровизированную бойницу в бревне.
Дымка было достаточно для того, чтобы по коряге вновь защёлкали пули северян.
Следом за Труслоу пальнули арканзасцы, затем отметился кто-то ещё из подчинённых Старбака, но стрельба ничего не решала. Для сминающего вражескую оборону натиска бригаде не хватало резервов, а её командиру Вашингтону Фальконеру — авторитета и силы духа.
Чёрная змея со светлыми полосами на нижней челюсти проползла по траве в нескольких шагах от Старбака с сержантом.
— Водяная гадюка. — угадал Старбак.
— Она самая. — одобрительно подтвердил Труслоу.
Гадюка замерла на миг у кромки воды, высунула раздвоенное жало и скользнула в воду. На дальнем конце долины занялся пожар. Старбак поскрёб брюхо и нашёл на коже с дюжину присосавшихся клещей. Впились паразиты на совесть, попытки отцепить привели только к тому, что капитан поотрывал им туловища, оставив головы на теле. От зноя и влаги было трудно дышать. Вода во фляге оказалась тёплой и противно солоноватой. Убив на шее комара, Старбак прислушался. Вдалеке, за поворотом долины взревели сотнями глоток южане, миг спустя клич сменился хором ружей с пушками и воплями боли. От начала атаки и до её неутешительного финала прошло не более двух минут.
— Несчастные дуралеи. — покачал головой Труслоу.
— Ну же, мятежники! Вы не заснули там? У нас для вас тоже пули найдутся! — дразнили янки затихшего противника.
Часов Старбак не имел, а по движению теней время определить не вышло.
— Наверно, ужинать пайками янки сегодня нам не судьба. — вздохнул капитан.
— Да я не столько на жратву зубы точил, сколько на хороший кофеёк. — невесело отозвался Труслоу.
— Хороший кофеёк сейчас в Ричмонде шестьдесят долларов килограмм.