Поток идей у сенатора иссяк. Вся его ловкость, всё его красноречие, вся неуёмная энергия оказались бессильны, и конгрессмен находился на грани паники. Виду, впрочем, не показывал. Он размахивал саблей и бодро покрикивал солдатам держать нос выше, а прицел ниже.
— Подмога близка, ребята! — обнадёживал он чёрных от пороховой гари массачусетцев.
— Надо продержаться ещё чуть-чуть! — уговаривал калифорнийцев.
— Нелегко приходится, парни, но мятежники скиснут первыми! — подбадривал тамманийцев.
— Был бы у меня ещё один такой полк, как ваш, — льстил Бейкер гарвардцам, — мы сегодня ужинали бы в Ричмонде!
Ли убеждал конгрессмена отступить за реку, пока не поздно, но доводов полковника Бейкер, казалось, не слышал. Ли повысил голос, сорвавшись на крик, и лишь тогда добился от политикана блудливой улыбки:
— Не уверен, Уильям, что у нас достаточно плавсредств для эвакуации. Моё мнение таково: нам надо стоять здесь насмерть и здесь победить. Вы не согласны? — пуля свистнула над самым ухом конгрессмена, но Бейкер её не заметил, — Они — всего лишь кучка жалких бунтовщиков. Мы, что, позволим какому-то отребью победить себя? Весь мир смотрит на нас, и мы должны продемонстрировать мятежному сброду, кто здесь хозяин!
Твои предки под Йорктауном, наверно, говорили то же самое, зло подумал Ли. Только подумал. Вслух благоразумно не произнёс. Бейкер, хоть и родился в Англии, слыл ярым патриотом Соединённых Штатов.
— Раненых эвакуируем? — спросил Ли.
— Обязательно, обязательно. — уверил его Бейкер.
На самом деле раненые его волновали мало. Он больше беспокоился о том, как бы зажечь сердца солдат праведным гневом за любезное отечество и Союз. Адъютант принёс весть, что на мерилендский берег прибыл третий полк из Массачусетса, 19-й. Конгрессмену пришло в голову, что, если бы переправить эту свежую часть через Потомак, можно было бы атаковать высотку, с которой бунтовщики беспрепятственно рассреливали левый фланг, не давая гаубицам вступить в бой. Идея захватила Бейкера и придала сил.
— Вот что нам надо сделать! — воскликнул он.
— Что именно, сэр? — осведомился один из адъютантов.
— За мной! Есть дело!
Сенатору требовалось лично оценить обстановку на левом фланге, а кратчайший путь туда лежал по открытому пространству, где пелена порохового дыма могла послужить прикрытием.
— За мной! — бодро скомандовал он адъютантам и порысил перед боевыми порядками, оповещая солдат, что идёт и приказывая на время прекратить огонь.
— Подмога поспела, ребята! — кричал он, — Уже недолго! Победа близка! Не стреляйте пока!
Группа южан приметила в дыму сенатора и его присных. Конфедераты, конечно, не знали, что Бейкер — командир северян, но на высокий ранг спешащего по лугу офицера указывали и сабля, и богатое шитьё мундира, и золотая цепочка часов, поблёскивающая в лучах клонящегося к закату солнца.
— Это ихний старшой! Точно говорю! — возбуждённо проорал долговязый рыжий миссисипец, указывая на Бейкера.
— Он мой! — заявил здоровяк, выскакивая вперёд.
За ним последовала дюжина его товарищей, что были тоже не прочь пошарить по карманам убитых богатеев-северян.
— Сэр! — услышал Бейкер остерегающий возглас адъютанта и повернулся, подняв саблю.
Разумнее всего было бы ретироваться в лес, но конгрессмен форсировал Потомак не для того, чтобы отступать перед какими-то оборванцами.
— Ну же, подходите, презренные бунтовщики! — воскликнул он, принимая фехтовальную стойку.
Однако рыжий южанин не собирался с ним дуэлировать. Он всадил Бейкеру в туловище четыре порции свинца из револьвера. Сенатора отбросило назад. Саблю он выронил, шляпа свалилась, правда, на ногах он устоял. Пятая пуля разорвала Бейкеру горло, и кровь хлынула на грудь мундира, украшенную двумя рядами пуговиц, затекая в звенья цепочки часов. Сенатор попробовал втянуть в себя воздух, тряся головой, словно не мог поверить, что это происходит именно с ним. Он посмотрел на своего убийцу бесконечно изумлённым взглядом и осел в траву. Рыжий кинулся к нему застолбить добычу.
Не добежал. Винтовочная пуля развернула его вокруг оси, вторая сбила с ног. Залп заставил миссисипцев вернуться на позиции, позволив двум адъютантам Бейкера оттащить его труп к деревьям. Один из солдат подхватил шляпу сенатора и достал из неё мятый пропотевший приказ, с которого и началось безумие этого дня.