Прошел день. Ханша слушала певца. Хан пребывал в глубокой печали.
Вечером Шонхор ушел, а потом тихо возвратился, зарезал желтого летающего слона, вытащил его печень и кровью, стекающей с нее, вымазал руки и лицо молодой ханши.
Проснулся утром хан. И страшно ему. Хочет пойти проведать своих драгоценных друзей и не решается. И все-таки набрался он сил и пошел. Пришел к милому младшему брату, погладил его по правой щеке, покрутил его правый ус. И пошел к желтому летающему слону. Идет, а сердце его колотится, будто чует что-то. Вот он слон! Лежит слон мертвый, живот его вспорот. Побежал хан к ханше. «Ну да, точно, она! Все лицо в крови! Все руки в крови! И спит так спокойно, будто ничего и не было. О звериное отродье! О горе-несчастье!
И выхватил хан в великом гневе свой меч из алмазной стали и занес его над спящей ханшей. В этот миг птица-тоти, говорящий попугай, крикнул из своей серебряной клетки:
— О великий хан! Пощадите ханшу! Я раскрою вам одну тайну!
Хан опустил меч. Хан сказал:
— Говори, птица-тоти.
— В старину, давным-давно,— начал рассказывать попугай,— жили голубь и голубка. Каждый год свивали они гнездо на большом дереве, которое свисало над морем. Каждый год голубка клала яйца и выводила птенцов. Однажды, когда птенцы были еще маленькие, кончились запасы корма. Голубь говорит: «Я полечу поищу чего-нибудь, а ты охраняй птенцов». Голубь улетел. Он летал долго, но ничего не нашел, кроме одного пшеничного колоска. Принес он этот колос, отдал голубке и говорит: «Держи его в клюве, в гнездо не клади, а то птенцы его сразу съедят. Сейчас они еще не так голодны. А вот завтра нам совсем нечего будет есть, и мы поделим его на всех. А я полечу и поищу чего-нибудь еще». Держит голубка колос в клюве, успокаивает птенцов, ждет голубя. А голубь улетел, и нет его. Вдруг поднялся ураган-ветер, море покрыли белые волны, они разбивались о берег, и брызги долетали до гнезда. «А-а!» — вскрикнула от страха голубка и уронила колос в воду. Голубь переждал бурю и вернулся к гнезду. Он ничего не принес. Сел рядом с голубкой и говорит: «Я больше ничего не нашел. Придется нам поделить только тот единственный колос».— «О голубь, во время бури, когда волны подымались до нашего гнезда, я вскрикнула от страха и выронила колос в вода».— «Ты сама его съела»,— сказал голубь и убил голубку. Убил и улетел. Прошел год. Прошел второй год. Прошел третий. Голубь думает: «Три года назад у большого дерева я убил свою голубку. Море с того места, говорят, отошло. Если правда, что колос упал в воду, должны быть следы. А если она сама съела колос и не захотела кормить птенцов, то никаких следов нет». Он вернулся к большому дереву и увидал вокруг него целое поле пшеницы. И вскричал голубь: «О горе мне! Я убил невинную подругу свою! Ведь она уронила колос!» Нашел он кости голубки, нашел ее белый череп. Обнял он кости и плакал над ними три года... О великий хан! Если не хочешь быть подобным этому голубю, остановись!
— Что ж, пусть будет по-твоему, птица-тоти, говорящий попугай! — сказал хан и бросил меч в ножны.
Ханша проснулась и опять, нисколько не удивившись, что у нее руки и лицо в крови, пошла умываться. Она тщательно отмыла кровь, утерлась полотенцем и села завтракать. А хан все удивляется, понять ничего не может.
Пришел Шонхор и опять стал играть лучше, чем играл прежде, и прекрасней, чем смог бы сыграть потом. А поздно вечером он зарезал младшего брата хана и густо вымазал его кровью руки и лицо молодой ханши.
Утром хан чуть проснулся, бегом побежал к младшему брату. Прибежал к нему, а он убит. Прибежал к ханше — она вся в крови. «Если не она пьет их кровь, то откуда же на ней кровь? И почему она не замечает ее на себе?» Выхватил хан свой меч из алмазной стали, размахнулся... и опустил его. Слишком красивой была ханша. Не мог он ее убить... И снова вспомнил убитого младшего брата. И снова поднял меч. Громким криком разбудил ханшу, выколол ей глаз и сунул его ей за пазуху. Мотом отрубил правую руку и заткнул ей за пояс. И сказал:
— Убивать тебя не буду. Куда хочешь иди! Где хочешь скитайся! — И выгнал ее.
А тридцать ханш с тех пор стали, как и прежде, жить в мире и согласии со своим ханом.
Пошла по голой степи на восток бедная ханша. Идет и плачет. Зовет старика-даянчи. На зов ее появился старик и говорит:
— О несчастная моя, о милая моя! Я же тебе говорил: «Не снимай четки-ожерелье до последнего вздоха, они тебя будут охранять». А ты решила, что это безделушка, и сняла их с себя. У меня есть еще одни такие же четки. Придется их тебе подарить.
Он достал четки, прикоснулся ими к ханше, и у нее появились глаз и рука.