— Давай.
Он одевается, идет к двери.
— Сережку заберешь? — спрашивает она.
Он поворачивается к ней и несколько секунд борется с искушением покончить со всем прямо здесь, прямо сейчас. Потом медленно говорит:
— Я действительно еду в Чусовой. А когда я вернусь…
Не договорив, хлопает дверью.
* * *
— Тебе сделать кофе? — спрашивает она.
— Сделай что хочешь, — говорит Сергей.
В его квартире пусто и накурено. Светлые пятна на стенах — следы картин и мебели. Постель на полу. Какой–то волосатый парень моет посуду на кухне.
— Как ты спал сегодня? — спрашивает девушка.
— Никак…
— Не дождался?
— Нет, не дождался.
* * *
Вагон–ресторан. Полупьяный Игорь со здоровым бородатым мужиком в тулупе пьют водку. На столе обертки шоколадок и раздавленные пустые пачки дешевого сока. Тетка–официантка подходит и забирает переполненное окурками блюдце, ставит взамен чистое.
— Сервис! — одобрительно говорит мужик и с омерзением ковыряет вилкой полусырую яичницу. — Ну–ну!
— Я знаю, за что расхлебываю, — продолжает исповедаться Игорь. — Особой любви между нами никогда не было…
— Ага, — говорит мужик и поднимает рюмку.
Пьют. Игорь булькает горлом и зеленеет лицом. Машет рукой. Мужик поднимается, хватает его за пояс и ведет в тамбур. Там, хищно завалив на левую руку, впивается в губы страстным мокрым и колючим поцелуем. Игорь вырывается. Его тошнит. Мужик обиженно отшатывается. Какое–то время смотрит, как Игорь блюет. Затем, вздохнув, открывает дверь тамбура и уходит в свой вагон. Игорь поднимает руку, пытаясь его задержать, но тут же склоняется в новом, неудержимом приступе рвоты.
* * *
Звонок в дверь. Наташа в халате, с опухшим лицом, непричесанная, идет открывать. На пороге стоит незнакомый молодой человек. С цветами и бутылкой вина. Он смущается.
— Здравствуйте, — говорит он.
— Здравствуйте.
— Вы меня, наверное, не помните. Я к вам вчера заходил, с товарищем…
Наташа начинает понимать.
— Можно, я зайду? — и он проходит в квартиру.
* * *
Телефонный звонок. Сергей снимает трубку. Он один. Телефонный аппарат стоит на стиральной машине «Малютка». Сергей принимает ванну.
— Да. Это я. Я говорю, это я. Подождите, я воду выключу.
Большим пальцем левой ноги он закручивает кран с горячей водой, морщится и вздрагивает, закручивает второй кран:
— Я слушаю. А вы кто? Ни о чем не говорит. Да ради Бога! Ради Бога. Я один живу, так что… А сейчас скажу. Садитесь на третий троллейбус у вокзала и две остановки. А улица у нас одна, остальные не считаются (смеется). 50 лет ВЛКСМ. Так и называется. Через сколько вы будете? Хорошо.
Кладет трубку и говорит потолку:
— Кого еще черт принес…
И включает воду.
* * *
— Это вы Игоря били?
— Нет, другой. Он же ниже на голову…
— Я все–таки не очень понимаю, зачем вы пришли.
Незнакомец затягивается сигаретой. Отпивает кофе из чашки. Смотрит Наташе в глаза:
— Что это за история с письмами?
— Какая вам разница!
— Интересно…
* * *
По весенней улице идет Сергей. Гладко выбритый, веселый, немного нервный. В дорогой кожаной куртке. Выбрасывает на ходу окурок, экзальтированно взмахивая рукой — и вдруг его опущенной руки касаются чьи–то пальцы. Он резко оборачивается и видит Наташу:
— Привет…
— Привет…
Идут молча, держась за руки. Смотрят на стоящие кругом лотки с бананами и кофе. Разбрызгивают лужи. Сергей говорит:
— Я не знаю, что потом, но сейчас я счастлив.
— Я тоже, — говорит она, и Сергей стискивает ее пальцы.
* * *
— Мне надо в садик, — говорит она.
— Я провожу, — поднимается незнакомец. — Вы меня не боитесь?
— Нет…
* * *
— Хочешь сделать мне больно? — сдавленным голосом спрашивает Сергей. Голый по пояс, в одних джинсах, он держит в правой руке нож. Душная летняя ночь. Кухня его квартиры — другой, екатеринбуржской. Наташа сидит в кресле–качалке, на ней халатик. Она со вздохом: «Сколько можно!» откладывает интересную книжку.
— Хочешь сделать мне больно?! — визжит он и полощет себя ножом по животу. На животе тут же набухают шрамы, сочится кровь.
— Ну, прекращай! — громко говорит Наташа.
— Да он тупой! — бросает Сергей, роняет нож и уходит в комнату.
* * *
Они едут в автобусе. Кругом люди в шубах. Уже темно. Фары машин за автобусом сливаются в огненную реку.