Так что он мог только понежиться в холодной ванне бамбукового павильона какое-то время.
Усталость и дискомфорт от летнего зноя исчезли бесследно.
[1] Седьмой месяц лунного календаря, который длится с конца июля до конца августа.
[2] Циси (китайский День святого Валентина) приходится на седьмой день седьмого лунного месяца. Фестиваль берет свое начало из истории о пастушке и ткачихе. Пастух представлен звездой Альтаир, а Вега — девушкой-ткачицей. В это время года эти звезды на самом деле кажутся ближе друг к другу.
Согласно легенде, Циси — это единственный день в году, когда Пастушка и Ткачиха могут встретиться друг с другом, и они пересекают небо по мосту из сорок.
Медные монеты экстра: встреча со знакомыми
Автор: Му Су Ли
Информация: Эта дополнительная глава представляет собой новый контент из ~8 тысяч слов, написанный Му Су Ли для публикации упрощенного китайского печатного романа.
Что касается обычных людей, то лучший способ умереть — это умереть от старости в собственной постели, без болезней и боли. Если прожито достаточно лет, это можно было бы даже назвать «радостным уходом».
В городах и деревнях часто говорят, что если человек достиг своего времени, его собственное сердце обязательно узнает об этом. Помимо этого, есть другой тип людей, которые будут особенно чувствительны к таким вещам. Такие люди от природы духовно одарены и тайно живут среди улиц, часто совершая гадания и подавляя хаос.
Например, Лу Няньци. Вскоре после того, как Шито Чжану исполнилось 88 лет, у Лу Няньци было предчувствие, и он отправился навестить семью Чжан.
Он привык говорить прямо и не научился быть тактичным. Однако, увидев своего заметно постаревшего старого друга, лежащего, закутавшись в одеяла, в мягкой постели, он все же попытался сказать любезное предложение: — Ты… твоя бдительность в эти дни неплохая.
Шито Чжан расплылся в улыбке.
— Я стар. По правде говоря, на этот раз я действительно стар. Желтая земля уже укрыла меня до этого места.
Его голос не имел силы прошлых лет и был довольно мягким и слабым. Его движения также были медленными. Закончив говорить, он поднес палец к глазам и описательно провел черту. — Скоро он покроет мою голову.
— Это не обязательно так, — сказал Лу Няньци.
Шито Чжан усмехнулся: — Как это не так? Если бы это было не так, ты бы прибежал ко мне? В конце концов, разве мы не видели друг друга несколько дней назад на банкете в честь дня рождения?
Лу Няньци сказал: — Я проходил здесь по дороге, поэтому я пришел навестить.
Шито Чжан ответил: — Лжец.
Лу Няньци, "…"
Шито Чжан сказал: — Ты не можешь скрыть это от меня. Я уже знаю.
На его лице не было сожаления. Он согнул пальцы, чтобы сосчитать: — С древних времен все говорили, что дожить до 70 лет — редкость, 80 — это… …Что сказал этот ученый на последнем банкете по случаю дня рождения? изречения ученых…
— Старость, — сказал Лу Няньци.
Шито Чжан неоднократно кивал. — Правильно! В годах, 80 лет должны быть в годах. Я даже прожил еще восемь лет после этого. Не считая этой улицы Хугуа, даже во всем округе Волонг такое долголетие можно пересчитать по пальцам рука. Это достаточно впечатляет.
Это было правдой.
Шито Чжан несколько раз рассмеялся, пока говорил, затем покачал головой и вздохнул. — Однако на самом деле… 88 лет. Это действительно ослепительно.
Теперь, когда разговор дошел до этого момента, у Лу Няньци не было возможности скрыть это. В конце концов, у него было предчувствие, что дни Шито Чжана остались недолгими, и он пришел навестить его.
Он спросил Шито Чжана: — Тогда у тебя еще есть нерешенные дела или слова, которые ты еще не сказал?
Шито Чжан махнул рукой. — Когда ты достигаешь моего возраста, ты не можешь делать ничего, кроме как смотреть на небо и думать только о таких вещах. Слова, которые я хотел сказать, были давно сказаны, и за эти два года я видел людей, которых я хочу снова увидеть несколько раз.
— Кстати, о нерешенных делах… — Шито Чжан замолчал, словно погрузившись в воспоминания.
Но он был слишком стар — морщины на его веках впали вниз. На первый взгляд казалось, что он заснул, говоря наполовину. Лу Няньци долгое время наблюдал за ним, и заметил что он не двигался, и был несколько встревожен. Он закатал рукава и протянул палец, чтобы проверить дыхание своего старого друга, но Шито Чжан отшвырнул в сторону.
— Хотя время и день скоро наступят, это не так быстро, — проворчал Шито Чжан.
Лу Няньци сказал: —… Тогда ты не должен медлить.
Было бы достаточно странно кого-то напугать.
— Мне уже 88. Я могу переродиться? Я как раз думал об этом, о чем сожалею.
Лу Няньци спросил: — Ты действительно о чем-то сожалеешь?
— Да, — вздохнул Шито Чжан. — В том году я намеревался вырезать для них две статуэтки из нефрита хорошего качества.
Для такого ремесленника, как он, всегда было что-то особенное, так как это был самый важный подарок, который он мог сделать.
— Но в то время я был уже довольно стар. При вырезании больших форм я не мог использовать всю свою силу. Если бы я вырезал плохо, это смутило бы этих великих людей. Мастер еще разумен, но с характером того Древнего…
Шито Чжан покачал головой и улыбнулся. — В любом случае, попробовав несколько раз, я вырезал счастливый нефрит
— О, я помню этот нефрит, — сказал Лу Няньци. — Мастер подарил его им на свое 60-летие.
— В то время я подумал, что это тоже хороший повод, — сказал Шито Чжан. — Размышляя об этом за эти несколько лет, я все еще чувствовал сожаление. Почему я вырезал счастливый нефрит? Разве вырезание двух восьмифутовых божественных статуй не было бы гораздо более подходящим и позволило бы мне лучше показать свое мастерство?
Лу Няньци спокойно сказал:
— Тогда вырежь их.
— …Что я могу вырезать, если я даже не могу держать свой разделочный нож! — проворчал Шито Чжан.
Он всегда был оптимистом. Не дожидаясь, пока Лу Няньци утешит его, Шито Чжан снова сказал: — Однако, как можно прожить всю жизнь, не сожалея ни об одном? Неплохо иметь такую вещь в памяти. Кто знает, может быть, в следующей жизни, я мог бы встретиться с этими двумя снова и даже сохранить небольшое судьбоносное знакомство.
Хотя до этой жизни оставалось еще несколько дней, он уже начал беспокоиться о следующей жизни. Лу Няньци действительно должен был восхищаться этим. Он сказал:
— Давай так посчитаем. Тогда, ты хочешь увидеть их снова? — спросил Лу Няньци, раскладывая деревянные палочки в руке, угадывая текущие путешествия этих двоих. — Они уже должны были направиться на север…
Шито Чжан, однако, махнул рукой и сказал: — Их не следует беспокоить.
Именно потому, что эти двое были рядом, он часто мог утешать себя тем, что вопросы жизни и смерти не так страшны. После смены времени и места, возможно, в другом я, он мог бы случайно снова встретиться со старыми друзьями. Разве это не похоже на встречу со старыми друзьями из одной деревни? Это было бы счастливой вещью. А так как это было бы счастьем, то не было бы нужды так огорчаться и огорчаться по этому поводу.
Лу Няньци согласился воздержаться, и поэтому сердце Шито Чжана довольным. Он ушел из жизни осенью того же года. Выбрав хороший день с ласковым ветром и тихими облаками, среди сна и грез, он ушел, как лист, падающий и возвращающийся к своим корням.