– Что ж, вперёд.
Старый паук недобро сощурился.
– Я весь ваш! Забирайте, рядите в больничные одежды. Колите витамины. Полощите в ваннах. – Санитары за спиной сделали шаг к столу, но нервный жест Карова заставил их остановиться.
– Блефуешь.
Наклонившись вперёд, Дэймос посмотрел в выцветшие глаза садиста и произнёс:
– А ты проверь, – видя проблеск сомнения, добавил: – В этот раз перевести вину на другого уже не выйдет.
Глава 5
Кент выглядел ужасно. Бессмысленный взгляд блуждал по комнате, не замечая посетителей. Из уголка рта текла слюна. Некогда сильные руки, способные свалить дерево, истончились, исхудав до костей.
За спиной стоял Каров с парой санитаров, отчего Дэймос не решался подойти к старику. Зато Фиар, не скованный нависшими над головой карестовыми муками, присел на кровать Кента и некоторое время пытался того разговорить. Всё, что смог сделать старик, – это подержать руку молодого магистра.
Когда делегация покинула корпус с больным, Каров спросил:
– На улице дождь, быть может, останетесь переждать? Высушите одежду. Выпьете горячего чая.
Достав часы, Дэймос деловито на них уставился, хотя сам едва видел стрелки.
– Боюсь, времени у нас осталось немного, – захлопнул крышку. – Благодарю за содействие.
Быстро распрощавшись, он поспешил покинуть лечебницу. Ветер грозил скинуть всадников, лошади сами перешли на рысцу, едва они поднялись на равнину, спеша вернуться в тёплое стойло. Дождь больно хлестал по коже, а ветер срывал капюшоны плащей, не оставляя ни малейшего шанса скрыться от бушующей стихии.
Домой они едва дошли, ветер сбивал с ног. Няня и сестра Фиара поспешно стянули с них верхнюю одежду. Поднявшись в комнату, Дэймос с каким-то остервенением сорвал с себя мокрые тряпки, бросая их на пол. Рука пульсировала болью: Талант, подпитываемый эмоциями, рвался наружу. Инстинкты искали опасность и готовы были ей противостоять.
Вот только нельзя.
Переодевшись в сухое, он спустился вниз, к огню и горячей пище.
– И чего вам не сидится дома в тепле? – сетовала Поппи, крутясь вокруг.
Сестра Фиара, тихая и болезненно бледная, разлила кипяток по чашкам, избегая его взгляда, но вместо того, чтобы как обычно поспешить прочь, села за стол. В льняном светлом платье, со светлыми, почти серыми волосами, собранными в строгий пучок, в полутени кухни они походила на привидение. Расчёсывая мокрые волосы, в комнату вошёл Фиар и сразу поспешил к печке.
– Я тут подумал, жуть какая-то получается. Правду говорили о лечебнице.
Лисара повернулась к брату, чуть отстраняясь от хозяина дома.
– Судя по шрамам, – Фиар ткнул себя в центр лба и в виски, – ему делали лоботомию.
– Почему не через глаз? – хмуря едва заметные светлые брови, поинтересовалась она.
– Жутко не это. А то, что поверх старых шрамов есть новые, – на лице молодого магистра смешались непонимание и отвращение. – Зачем оперировать человека дважды?
«Чтобы он никому никогда ничего не сказал», – подумал Дэймос и спросил:
– Шрамы старые?
– Первым около трёх-четырех месяцев, вторые совсем свежие, но затянутые Талантом.
«Три-четыре месяца? Конец весны, начало лета, когда за Чёрным Волком пришли. Вот только за Кайтом отправил Магистрат Кондомы, о Кенте они едва ли что-то знали. С разведкой старик не связывался, всегда держался особняком от больших людей и большой политики. За Кентом пришли Серые, выведали нужную информацию и в лучших традициях оставили для опытов. Зачем лоботомию повторили? Не совпала ли вторая операция с моим приездом?» – думал Дэймос, а вслух спросил:
– Как ты это определяешь?
– По нехарактерному узору. Кожу стянули и заставили сойтись. То, что под ней, оставили как есть. Отсюда синяки при розовом шве.
Не зря Фиара с собой тащил.
Погода бушевала, и запертый в доме Дэймос стал искать занятие. Мысли о старом пауке и прошлом настойчиво лезли в голову.
Кабинет, что он когда-то занимал, стал опасен для жизни. Тут и там с потолка отваливалась штукатурка, обнажая гнилые балки, а в углах завелась чёрная плесень, что, облепив обои, переползла и на шторы.
Нянечка предложила большую гостиную. Её успели убрать, но не отремонтировать. Глядя на отклеившиеся обои и жёлтые подтёки на потолке, Дэймос чувствовал растущее внутри раздражение. В какой-то момент оно стало настолько велико, что пришлось отправить Фиара – не служанок же гонять в такую бурю – в город.
На пару они срывали старые обои, чистили стены. Чуть позже в комнате показались две женщины, которых в первый момент приняли за служанок и хотели отослать, но то оказались сестра Фиара и Николетт. Они принялись белить стены, и, если первая взялась за дело с весёлым задором, для второй подобное явно было в новинку.