Выбрать главу

Тень упала на пол перед ним из дверного прохода за его плечами: Йохан стоял сзади, рука легла на его ребра и мягко подтолкнула вперед. Он подумал — понадеялся — что это был сигнал двинуться вперед, и занять незаметное место в самом углу. Но эти надежды умерли. Он сделал один шаг, и его рубашка окостенела, как будто ее схватила челюсть иникса.

— Павек готов говорить, — объявил Йохан. — Не правда ли, Павек?

Итак, он будет говорить, вначале мягко, а там посмотрим. Лицо Телами было совершенно спокойно. По ее глазам, по-видимому смотрящим в другое время и место, нельзя было ничего прочесть. Акашия, как он заметил спустя мгновение, вообще не могла глядеть на него, как и он не мог глядеть на нее. Но все остальные глядели на него во все глаза, хотя и не так внимательно как сам Йохан.

Он рассказал им о Лаге: как он видел, как его делают, как он убивает, и потом, без всякой причины, он рассказал им о Звайне.

— Он потерял своего отца от этого яда, — не имеет значения, что мальчик сказал, что этот безумец не был его отцом, — и мать. Сейчас он сирота на улицах Урика. Один из простых граждан Урика, один из тех, которым, как вы говорите, вы хотите помочь. Что хорошего зарнека дала ему? Он не в состоянии позволить себе купить Дыхание Рала; да и эта штука никогда не сможет заполнить пустоту его жизни. Она не защитит его от охотников за рабами и сексуальных маньяков, которые на улицах Урика охотятся на сирот, вроде него. Вообразите себе его, потом спросите себя, насколько ему важна ваша драгоценная зарнека, потому что он не собирается пользоваться Дыханием Рала, зато ему придется жить среди хаоса и разрушения, которые Лаг внес в наш мир-

Слова перестали вытекать из него также внезапно, как и начали. Его голос, который поднялся почти до рева, внезапно исчез. Язык, без признаков жизни, улегся на дно рта. В домике внезапно воцарилась мертвая тишина. Все глаза смотрели на него, даже глаза Акашии. Все рты были молчаливо разинуты, даже рот Телами.

И он понял, с дрожью в коленях, что он не один. Сущность стража текла через него, как она текла через Акашию, когда та лечила, или когда она текла через Телами, когда та незримо для глаз летала с одного края Квирайта на другой. Это страж выбирал слова для его речи, это он решил говорить. Страж дал ему силу и убедительность, которые невозможно было игнорировать.

Он попытался было заговорить, объяснить всем, что случилось и извиниться, но страж закончил с ним. Его сушность стекла с него, оставив его сухим, прокрутилась как вода по его ногам, как вода или ветер. Только благодаря кулаку Йохана, который все-еще держал его за рубашку, он смог остаться на ногах.

— Я — я не — я кончил, — пробормотал он, прежде, чем Йохан тряхнул его.

— По моему он говорил хорошо, — сказал кто-то, чье лицо Павек не видел, а голос не узнал, но это был не друид.

Шепот наполнил домик, пробежал сзади него и по бокам, но не перед ним, так как ни Телами, ни Акашия не казались обрадованными его речью.

— Ты действительно хорошо говорил, — наконец сказала с поклоном старая женщина, ее холодный голос подтвердил то, что видели его глаза. — Но твой Звайн не самый обыкновенный житель Урика. Мы не сможем улучшить будущее Атхаса, если будем думать только судьбах сирот, живущих под улицами города, бегающих как крысы в поисках пищи и поддающихся искушениям.

— Звайн, — запинаясь начал Павек, стараясь найти слова, которые объяснили бы всем, насколько обычным был этот мальчик в жестоком мире Урика, так отличающимся от Квирайта.

— обречен, — закончила за него Телами, и, судя по ее осанке и блеску глаз, сейчас страж тек через нее. — Ничего нельзя делать для него. Мы должны думать о тех, кто выживет. Они — будущее. Ради них мы не сожжем наши кусты зарнеки. Но мы здесь не трусы, скрывающиеся от врага, с которым не в состоянии померяться силой. Мы вернемся в Урик. Мы изучим этот яд, Лаг, этого Верховного Темплара и его миньонов. И мы разрушим все его планы без-

Внезапно Телами упала, схватившись руками за живот и чуть не скатилась с кровати на пол. Акашию, которая сидела справа от нее, охватила паника, это было видно по ее лицу и голосу, но она отдавала точные и резкие команды: Освободить дорогу. Пусть будет больше воздуха! Принести воды! — и паники не было в ее руках, которые баюкали старую женщину, к которой все почтительно относились, как к Бабушке.

Павек выскочил из домика вместе со всеми, давая место ветру и свежему воздуху, и друидам, помчавшимся к колодцу с чашками в руках. Он притулился рядом с Йоханом, чья могучая рука крепко держала его за спину. Лично ему, как темплару, все представлялось ясным, хотя и мрачным: Страж Квирайта не одобрил план Телами и Страж Квирайта более могуществен, чем любой живущий друид. Возможно, как и сказал Йохан, страж в принципе не наказывает членов общины, и даже их главу, за неподчинение, как и Хаману может простить случайное ругательство своим именем, а рабовладельцы не обращают внимание на наглость своего живого товара; но на этот раз неподчинение дорого стоило Телами.

Прежде, чем прибежали друиды с водой, от тела Телами начал исходить пульсирующий свет. Мягкое желтое сияние окутало ее, поглотив и Акашию, даже кисти ее рук не были видны сквозь желтое облако.

Она умирает, подумал Павек, Квирайт забирает ее, как он забирает кости в ее роще. С ударом сердца он спросил себя, удовлетвориться ли страж одной старухой, или он потребует дополнительные жертвы за непослушание, за неподчинение Акашии. Потом сияние утихло, и его ум тоже успокоился.

Смущенная, ослепленная и мигающая, но в остальном невредимая, Акашия сидела на пустой кровати, освещенная солнечным светом Атхианского дня.

— Она исчезла, — прошептал кто-то, по виду фермер, глядя на нее.

— Исчезла, — повторил кто-то с другой стороны комнаты, на этот раз громко и отчаянно, так как мгновение неверия своим глазам закончилось печальной и невыносимой пустотой.

— Бабушка исчезла! — вырвалось из нескольких ртов и нескольких сердец — тяжелейшая утрата для фермеров и друидов, для Квирайта.

Случилось невообразимое. Эта немыслимая ситуация требовала быстрых и решительных действий. Акашия встала, бледная и потрясенная, но полностью осознающая свою ответственность. Павек, который стал спокойнее, вдруг почувствовал, как его ноги снова врастают в землю, когда она подняла руки, призывая стража и читая его сущность. В присутствии такого большого количества друидов, в таких экстраординарных ибстоятельстах, он почувствовал это, хотя ему и нехватало знаний и опыта понять сообщение, текущее через его тело и сознание.

— Нет, не исчезла, — объявила наконец Акашия, подчеркивая и последнее слово и отрицание. — Она перенеслась в тайник. Тайник атакован. Его оборона прорвана! Она ищет. Она нашла…

Ее голос превратился в рыдание и Акашия вылетела из домика. Остальные последовали за ней, как друиды так и фермеры, очевидно ее слова имели для них большое значение, чем для него. Он попытался догадаться, о чем идет речь, но на ум ничего не пришло.

Он схватил руку Йохана. — Что такое тайник? — спросил он, а дварф в тот же момент спросил его самого, — Кто прорвал его оборону?

Они поглядели растерянно друг на друга, ожидая ответа и слыша, как тревога несется по деревне. Квириты, которые не участвовали в собрании, пробегали мимо открытой двери, направляясь на юговосток: именно оттуда Павек вошел в Квирайт и с тех пор он не разу не был там, так как именно в этом месте соляная пустыня ближе всего подходила к деревне.

— Кто? — спросил Йохан, освобождаясь от хватки Павека.

— Без понятия, — отозвался Павека, пожимая плечами.

Он почувствовал что-то, и это было намного больше того, что почувствовал Йохан, но сейчас это прошло, и он не понял сообщения. Он стоял в дверном проеме. В деревне осталось только немного младенцев и их озабоченных мам, чьи лица смотрели на юговосток и было видно, что мысленно они сейчас совсем в другом месте.