Фасад дома Лаваля, выходящий на набережную Невы, как и фасад дома Лобанова-Ростовского, имеет крыльцо с двумя львами. Однако, в отличие от дома Лобанова-Ростовского, который (по крайней мере до последнего времени) ничем примечательным в историческом плане не отмечен, дом Лаваля сыграл заметную роль в судьбе России, поскольку непосредственно вошел в летопись культурной и общественной жизни Петербурга бурных 1820-х годов. В его стенах собирались декабристы, зараженные “модной болезнью” — масонством, перед восстанием 14 декабря 1825 г. Свое отношение к “больным” Пушкин выразил за полгода до трагических событий в “Сценах из Фауста”.
Корабль испанский трехмачтовый
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.
Это ответ пушкинского Мефистофеля на вопрос пушкинского Фауста: Что там белеет? говори, — после чего пушкинский Фауст, в отличие от Фауста Гете, решает:
“Все утопить!”
Все и было утоплено, т.е. “обрезано” в соответствии с указанием, данным в поэтической форме за полгода до событий на Сенатской площади. Что касается второго смыслового ряда в ответе пушкинского Мефистофеля, то речь в нем идет об исторических путях движения носителей “модной болезни” в Россию, которые действительно были хорошо известны Пушкину. Реальные же, то есть экономические причины миграции еврейства из Испании в Голландию, столетие спустя были хорошо показаны Лионом Фейхтвангером в “Испанской балладе”.
“Корабль испанский трехмачтовый” — галион [22], единственный тип судна тех времен, на котором могли разместиться примерно триста человек. Также известно, что из шестисот членов, принадлежавших к тайным (Северное и Южное) обществам и проходящих по делу декабристов, более половины числились членами различных масонских лож [23]. В то же время отношения Пушкина с руководителями этих обществ были сложными. Судя по письмам, с одним из них дело чуть не дошло до дуэли. Масонское прозападное обезьяньиченье без понимания конечных целей играющих в “посвящения” было противно Первому Поэту России.
После изгнания из Испании евреи с награбленным посредством ростовщичества золотом бежали морем в Голландию, после чего интенсивность экспансии еврейского капитала в Европе резко возросла. Не миновала эта экспансия и России. Столетие спустя она станет причиной многих её бед и потрясений. Так что у Пушкина были серьезные основания для оглашения своего варианта решения вопроса, поднятого Фаустом и в образной форме раскрытого пушкинским Мефистофелем.
Поэт и сам был бы не прочь “все утопить” до того, как катастрофа разразится и экспансия доктрины “Второзакония-Исаии”, бездумными исполнителями которой были в основном евреи, завершится.
Однако, процесс экспансии продолжался, поскольку шел не “сам собой, как ступа с Бабою-Ягой”, а под контролем “львов сторожевых” — левитов. Чтобы раскрыть тайну истории, которую нам хотят представить как тайну еврейства, придется приподнять завесу над одной из самых древних загадок, заданных человечеству левитами. Но для этого следует внимательно вчитываться не только в то, что они открыто провозглашают, но и вслушиваться в то, о чем они тщательно умалчивают. С этих позиций проанализируем “писание” одного из современных левитов, который сумел рассмотреть возможно и сохранившийся в какой-то мере на биологическом уровне у человека “Эдипов комплекс”, но почему-то не захотел увидеть реально существующий на социальном уровне “комплекс Екклезиаста”:
“Несомненно, еврейский народ сложился из весьма различных привходящих элементов, однако наибольшее различие внутри этих племен создавалось тем, выпало ли на их долю пребывание в Египте и все, что последовало затем, или нет. С учетом этого обстоятельства можно сказать, что нация возникла благодаря соединению двух составных частей, и не случайно после краткого периода политического единства она распалась на две части, царство Израиль и царство Иудея. Истории нравятся такие реставрации, когда более поздние слияния отменяются и снова дают о себе знать ранние разделения. Впечатляющий пример подобного рода показала, как известно, Реформация, когда она снова выявила пограничную линию между некогда принадлежавшей Риму и сохранившей независимость Германии, через более чем тысячелетний промежуток времени. В случае с еврейским народом мы не можем продемонстрировать столь же верного воспроизведения древней ситуации; наше знание той эпохи слишком недостоверно для определенного утверждения, что в северном царстве сосредоточились давние аборигены, а в южном — возвращенцы из Египта, однако позднейшее распадение и здесь не могло произойти без всякой связи с имевшей место ранее